Театральная Москва готовится к Чеховскому фестивалю

ЧЕГО не будет или почти не будет на Чеховском фестивале в юбилейный год Чехова, так это «классических прочтений классики», уныло скроенной по похожим лекалам. Судите сами.

Тайваньский хореограф Лин Хвай-мин превратит «Вишневый сад» в «Шепот цветов». За эту же пьесу взялся и другой культовый хореограф Матс Эк, но увидят ли его москвичи пока не известно – в Малом театра, в котором планировались гастроли театра «Драматен», запросили поистине «кризисные» цены за аренду (в два раза больше обычного). Еще один балет по Чехову ставит японец Дзё Канамори, вдохновившийся «Черным монахом».

Владимир Панков, прихватив с собой единомышленников из созданного им движения SounDrama и актера Андрея Заводюка, отправился в Минский Академический театр им. Янки Купалы, оплот традицонализма, и «поженил» столь разных творцов в чеховской «Свадьбе». Русско-белорусский спектакль уже не знает отбоя от приглашений на разные фестивали.

Радикал Франк Касторф познакомил «Трех сестер» с «Мужиками» (в этом рассказе он нашел возможность логического продолжения знаменитой пьесы) и дождался от видавших виды немецких критиков реплик «шок», «бомба», «скандал», «безобразие».

Уже полюбившиеся москвичам Даниэле Финци Паска и Жозеф Надж решили, что жизнь самого Антона Павловича не менее интересна для сцены, чем его пьесы. Финци Паска, специально посетивший Таганрог и выучивший слово «донка» (удочка с колокольчиком), расскажет о Чехове языком нового цирка, Надж – языком танца.

Чехов из Чили, Аргентины, Канады, Чехов во всех жанрах, кроме скучного. Есть даже жанр карнавального шествия всех-всех чеховских героев, а также львов, орлов и куропаток, бродячих оленей и молчаливых рыб, Бобиков и Софочек (всего около восьмидесяти артистов) с огромным вагоном «Устрицы» в арьергарде («Тарарабумбия» Дмитрия Крымова).

Впрочем, худруки наших театров не остаются в долгу. Алексей Бородин (РАМТ) репетирует «Чеховгала»: «Если ехать по центру, можно увидеть растяжки «Дягилев-гала», еще кто-нибудь-гала. И я подумал, а почему бы не пошутить в этом направлении. Что я могу сказать точно - зрители не читали Чехова. У нас идет "Вишневый сад": все, кто приходят, не читали Чехова. Я был в Художественном театре на спектакле "Вишневый сад". Там зрители сидели на очень дорогих местах - очень представительные, чудесные люди.

Они тоже не читали Чехова - это было видно по реакции, по изумлению, по удивлению. По тому, как смотрели жены на мужей, а мужья на жен: они были совершенно обескуражены, поражены. Очень много людей живет на белом свете, и почти все они Чехова не читали… Как пришла идея поставить одноактные пьесы Чехова? Я подумал: наша жизнь сегодня - скопище несуразиц, абсурда. В пьесах Чехова захотели отпраздновать свадьбу, ну, что получилось - известно.

Захотели сделать предложение, отметить юбилей ничего не получилось. Хотели, чтобы было хорошо, а ничего не выходит. И вся жизнь наша примерно из этого и состоит. Мне кажется, что этот спектакль гимн человеческой несуразности».

Александр Галибин (театр им. Станиславского) ставит пьесу Елены Греминой «Братья Ч.», посвященную молодости Антона Павловича и непростым отношениям его и братьев. Материала, уверяет он, накопилось пьес на пять.

Михаил Левитин («Эрмитаж») ставил Чехова в своей жизни лишь один раз и всегда боялся его смотреть. Но две вещи заставили его рискнуть – чеховская «Скучная история» и актер Михаил Филиппов, с которым он работал 35 лет назад и до сих пор дружит.

Римас Туминас (театр им. Вахтангова) может уже почти не волноваться – его вклад в чеховскую программу - вахтанговского «Дядю Ваню» - оценили, кажется, все. А в Малый Драматический театр Вильнюса, которым он продолжает руководить, собирается в Москву, в Москву с «Чайкой», «Тремя сестрами» и «Вишневым садом», который идет уже семнадцать лет. «Однажды мама забыла меня, маленького, в огороде. Работала много, устала, свалилась, а ночью проснулась, шарит рукой, а меня рядом нет.

Выбежала – нашла меня между грядками. «Дядя Ваня» такой же забытый, но вовсе не оттого, что мы его недолюбливали. Просто мы иногда забываем друг о друге».

Дмитрия Крымова («Школа драматического искусства») совершенно не волнует проблема перенасыщения публики Чеховым. «У тех, кто смотрит, и тех, кто делает театр, совершенно разная психология. Женщина, у которой утонул ребенок, приезжает в свой дом, который продают. И не хочет или не может в это поверить - и дотягивает это все до последнего. Затем все же продает и на последние деньги уезжает обратно, непонятно на кого бросив дочку. Петрушевская отдыхает».

Оригинал статьи находится на сайте Вечерняя Москва