Дата: 19.09.2007

Каждые две недели умирает один язык - впору создавать "Красную Книгу" языков

Скоро останется только язык жестов?

Каждые две недели умирает еще один язык; по оценкам ученых, угроза исчезновения нависла примерно над 40% языков мира. Авторы нового исследования выявили те из них, которые находятся непосредственно на краю гибели.

Нивхи – народ из Восточной Сибири – никак не могут сказать "все просто, как раз, два, три". В зависимости от того, о чем они говорят – о лыжах, о лодках или о связках сушеной рыбы – они употребляют разные числительные. Собственно, двадцать шесть разных комплексов числительных. В этой связи неудивительно, что 90% нивхов предпочитают общаться между собой по-русски. Это решение поставило нивхский язык на грань вымирания.

И не только нивхский. Как полагают лингвисты, к концу нынешнего века исчезнет половина языков мира. Носителями 80 основных языков – например, английского, русского и китайского (точнее, его мандаринского диалекта) – являются примерно 80% населения планеты, а 3500 "лингвистических карликов" обязаны своим дальнейшим существованием всего 0,2% жителей мира.

"Темпы исчезновения языков, которое мы наблюдаем, просто беспрецедентны для истории человечества, – отмечает Дэвид Харрисон, автор книги "Когда умирают языки". – Причем оно происходит быстрее, чем вымирание растений и животных. В "Красную Книгу" можно было бы внести более 40% языков мира. Что же касается флоры и фауны, то под угрозой исчезновения находятся 8% видов растений и 18% видов млекопитающих – не так уж много, если сравнить с языками!"

Когда вымирают дельфины или орлы, люди впадают в сентиментальность и скорбят об их гибели, но смерть языка – событие, проходящее незамеченным, хотя случается оно чаще: каждые две недели исчезает еще один язык. Главные виновники – глобализация и миграция. Тяжелое экономическое положение вынуждает людей переселяться из родных деревень в большие города, а "lingua franca", на которой изъясняются между собой сослуживцы, теснит местные языки. В уничтожение языка вносят большую роль и дети: ребенок, с детства говорящий на испанском и языке майя, вскоре приходит к мысли, что испанский лучше, так как на нем изъясняются в школе и по телевизору.

Харрисон и его коллега Грег Андерсон, директор Living Tongues Institute, выявили в своем исследовании на нашей планете пять "горячих точек", где вымирают языки. Это север Австралии, Центральная Америка, штат Оклахома вкупе с юго-западом США, Северо-Западное плато на Тихоокеанском побережье Северной Америки (Британская Колумбия, а также штаты Вашингтон и Орегон) и Восточная Сибирь.

В ходе исследований они познакомились с пожилым австралийцем Чарли Мунгулдой, аборигеном, живущим на Северной Территории. Как считается, Мунгулда – последний в мире человек, говорящий на языке амурдаг, ранее считавшемся полностью исчезнувшим. Харрисон включает мне запись голоса Чарли, вспоминающего, как выговаривал слова его покойный отец. После того, как голос замолкает, воцаряется долгая пауза. "Это одни из последних слов на амурдаге, которые мы когда-либо услышим", – произносит со вздохом лингвист. Разве что найдется человек с "поставленным от природы" произношением, который сумеет правильно прочесть около 100 слов (например, aburga – "змей-радуга"), которые ученым удалось кое-как записать буквами.

Утрата языков означает, что вместе с ними исчезают культуры, особые способы видения мира. Часто цитируемые примеры с множеством обозначений снега в языке эскимосов или разновидностей риса, которые различают некоторые африканские народы, уже стали общим местом. Но знаете ли вы, что две сотни человек с индонезийского острова Сулавеси – носители языка торатан – могут одним словом описать ситуацию, когда вы просыпаетесь и обнаруживаете, что нечто изменилось. Вы открыли глаза и заметили, что во сне свалились с кровати? Matuwuhou!

Если же вам доведется пасти оленей с сибирским народом тувинцев-тоджинцев, представьте себе, что вам надо указать собеседнику на отличного пятилетнего кастрированного и объезженного самца. Назовите его просто chary.

Кроме того, утрата языков часто означает еще и утрату национальной идентичности. Серж Сагна из Сенегала, аспирант лондонской Школы исследований Востока и Африки, может свидетельствовать об этом лично. Недавно Сагна ездил в родную деревню, чтобы в полевых условиях заняться изучением языка бандиал, на котором говорят его соплеменники. "Мое "я" всецело заключено в моем языке, – говорит аспирант. – Он отражает уникальную картину мира и целую историю, без которой мы не можем двигаться вперед".

В Сенегале бандиал оттеснен на задний план не только бывшим языком колонизаторов – французским, преобладающим в сферах образования и высококвалифицированной профессиональной деятельности, но и языком волоф – наречием хип-хопа, улиц и фанатов модного танца мбала. Даже сам Сагна неохотно признает, что после смены двух поколений его родной язык исчезнет.

Пожалуй, еще важнее то, что языки уносят с собой в могилу не только отдельные слова и своеобычные особенности культур, но и значительную долю познаний, накопленных человечеством.

"Мы живем в эру информации, когда информация и знание теоретически считаются большой ценностью, но мы рискуем выбросить на помойку познания, накопленные в течение тысячелетий, – отмечает Харрисон. – Большая часть того, что мы знаем о вымирающих биологических видах, содержится в закодированной форме в языках, у которых никогда не было письменности. Так что, спасая языки, мы сможем способствовать спасению биологических видов и экосистем".

Вот вам яркий образчик – центральноамериканская бабочка, называющаяся по-английски "two-barred flasher", что можно вольно перевести как "сверкальница с двумя полосками". Долгое время считалось, что это единый вид, но коренные обитатели Мексики – индейцы племени цельталь – разбирались в бабочках куда лучше ученых. Они владели хорошо отлаженным методом различения бабочек разных видов в соответствии с тем, посевы каких культур те объедали. В итоге западные биологи наверстали упущенное и подтвердили, что в действительности речь идет как минимум о 10 родственных видах бабочек.

Точно также 4 тыс. носителей языка кайяпо – жители Бразилии – различают, в соответствии со своими традиционными познаниями, 56 разновидностей пчел. Распознают их по самым разным признакам – от траектории полета до качества меда.

Целители-травники из боливийского племени кальявайя зашли еще дальше. В течение последних 500 лет они шифруют свои познания о тысячах лекарственных растений, передавая их названия и вообще целый тайный язык от отца к сыну. Этакая охрана патента лингвистическими средствами.

"Кальявайя – отличный пример языка, который можно было бы запатентовать одновременно как форму и содержание. Это помогло бы обеспечить экономическое благополучие народа, который его изобрел, и защитить целителей от алчных фармацевтических компаний, которые стремятся воспользоваться этими знаниями задаром", – говорит Харрисон.

И что можно сделать для сохранения этих языков и знания, зафиксированного в них?

Жительница Австралии Дорис Эдгар, которой пошел девятый десяток, – одна из последних трех носителей языка явуру. Эдгар ходит по школам в городе Брум на западе Австралии и знакомит учеников с названиями местных растений на языке явуру и применением этих растений в традиционной культуре.

По оценкам Андерсона, для работы по полноценной научной записи языка требуются три-четыре года и до 200 тыс. фунтов. "Есть люди и общины, которые просят у нас помощи для спасения своих языков, – отмечает он. – Были бы деньги – но денег нам не хватает".

---

Оригинал статьи находится на сайте Инопресса