Будет расизм в законе

Валерий Береснев

Али Нассор - петербургский темнокожий журналист, с которым встретился журналист газеты "Тайный советник". Свои газетные материалы он пишет на английском, но по-русски говорит бегло, с певучим птичьим акцентом. В Петербуге он живет уже около двадцати лет - поэтому говорит, что "русская душа ему не чужда". Доброжелателен, часто улыбается белоснежной африканской улыбкой, за которой трудно угадать, как, наверное, тяжело чувствовать, что сам ты до сих пор чужд русской душе, раз на улицах великого интернационального города убивают иностранцев с черным цветом кожи. Мы встретились с Нассором вскоре после убийства студента из Конго, которое милиция уверенно объявила бытовым. Впрочем, у Али на этот счет иное мнение.

- Али, вы приехали в Россию, когда термина "русский фашизм" еще не существовало. Что с тех пор изменилось?

- Термина не существовало, но само явление уже было. Поэтому для меня, в сущности, ничего не изменилось. Расизм в советское время тоже имел распространение, но люди были воспитаны в духе интернационализма и искренне считали, что его нет. Расистские проявления воспринимались тогда исключительно как хулиганство. Человек мог тебя ударить, просто потому, что ты не такой - другого цвета кожи, других взглядов. Но он сам подсознательно не знал, что делает. Не осознавал, что это и есть расизм. Самого слова "расизм" не было в обыденной лексике - оно присутствовало лишь в речах советских пропагандистов. И понятия "бритоголовые" раньше не было. Но если считать это душевным состоянием, то оно было. В восьмидесятые годы на улице группы молодых людей подходили и обзывали нас "Обезьяны" или "СПИДы". (Тогда ведь считалось, что именно африканцы разносят СПИД.) Доходило до драки. Убийства тоже были.

Меня, допустим, тоже били за цвет кожи. Я шел в милицию, писал заявление. Но закона-то о расизме не существовало. Вот и получалось, что в Советском Союзе нет расизма. А теперь все стало называться своими именами, по крайней мере тенденция к этому наметилась.

- Но ведь и сейчас милиция предпочитает объяснять убийства иностранных студентов банальным хулиганством...

- Я бы сказал, что это наследство советского времени. В этом еще проявляется борьба между старым восприятием и восприятием современным. Российское государство еще живет старыми представлениями, а улица - новыми. Когда убивают иностранца, человека с другим цветом кожи, то первой версией государства (в лице милиции) будет хулиганство, бытовое убийство. А первой версией борца за права человека - расизм. Это две крайности. Но это переходный период. Потом будет расизм в законе. А пока - бытовой расизм, примитивный.

- Что значит "расизм в законе"?

- Ну, примерно как на Западе. Там националисты занимают определенную нишу в сложившейся общественной модели и предпочитают за пределы этой ниши не выходить. Если выходят, это карается законом.

Когда в России изменился социально-политический строй, появились демократия и свобода, это развязало руки для проявления разного рода крайностей. С одной стороны, свобода для позитивных явлений. С другой - и для негативных тоже. Скинхеды получили стимул пойти наверх, легализоваться. Это то, что сейчас происходит в стране.

- Извините, Али, но почему же, несмотря на все, вы остались в России?

- Мне часто задают этот вопрос. Я остался по ряду обстоятельств, в основном личных. Когда я закончил факультет журналистики, у меня не было намерений остаться. Но сам мой приезд в Россию был каким-то образом связан с моей любовью к приключениям и любовью к стране Советов, которая нам тогда представлялась раем из-за мощнейшей советской пропаганды за рубежом. К сожалению, когда я приехал, я обнаружил совсем другую картину. Учился в одной России, а закончил ВУЗ в 1992 году в совершенно другой стране - в переходном периоде от Советского Союза к хаотическому капитализму и демократии. Не хотел упускать этот момент в истории. Не жалею об этом. В конце концов, в России одни проблемы, в других странах - другие.

Я остался, потом нашел работу. Хотя жизнь здесь не очень хорошая с экономической точки зрения.

- Когда в Петербурге появилось "Африканское единство"?

- В 1999 году. Я стал одним из его основателей. Мы поняли, что если сами за себя не научимся говорить и заступаться, то никто за нас этого не сделает. Общество знает, что мы существуем, но не признает это. А ведь среди нас есть люди, которые живут в России уже более 20 лет. Это почти русские.

Но все равно российское общество не готово принять нас. И у нового поколения африканцев, приезжающих в Россию, похоже, будут те же проблемы, что и у нас. Поэтому уже сейчас я решил активно бороться за права русской африканской диаспоры. Может, пока ничего и не получится, но хотя бы будет положено начало.

- Сколько человек насчитывает ваша диаспора в Петербурге?

- Статистику никто не знает - у нас нет официальных сведений. Есть африканцы, которые живут здесь, но не входят в наш круг общения. Оказывается, есть и такие, кто проживает в Петербурге уже 30-40 лет. Поэтому о нашей численности мы говорим очень приблизительно: от двух до пяти тысяч человек. А есть еще прибывающие в Петербург "транзиты", которые задерживаются здесь по каким-то причинам. Есть студенты, которые приезжают учиться, а через год не могут платить и тоже оказываются в подвешенном состоянии. И мы, как "Африканское единство", должны их признавать. Это ведь наши люди, и за поддержкой они приходят именно к нам. Одна из функций нашей организации - оказание юридической и материальной помощи тем, кто в этом нуждается. Хотя у нас нет спонсоров. Если случается что-то чрезвычайное, мы просто собираем деньги по кругу. Но иногда и это не помогает.

Вот, к примеру, судьба африканца по имени Леандр. Его избили в мае скинхеды, после чего он попал в реанимацию. Уже потом я узнал, что у него нет никаких страховых медицинских документов, а операция стоит 15 тысяч. Мы нашли деньги, операция была сделана. Через неделю Леандра выписали - в полубессознательном состоянии. Он лежал дома, очень плохо разговаривал, памяти почти не было, даже не помнил, как его зовут. Вдобавок его парализовало. В июне последовала повторная операция, и состояние Леандра ухудшилось. Сейчас он вообще не может разговаривать, за ним ухаживает женщина пенсионного возраста, которая никем ему не приходится, - это просто великодушие. Недавно он пережил третью операцию, но лучше ему не стало. Три операции после одного нападения! А ведь он закончил университет в Москве, женился здесь, у него родился ребенок. Давал уроки французского - этим и кормился.

- На ваш взгляд, недавнее убийство студента из Конго Эпосака Ролана Фроиза совершено на национальной почве?

- Мое восприятие: да, это скинхеды. Преступники ничего не взяли у Ролана: ни мобильник, ни деньги. Прохожие, которые первыми подошли к избитому, звонили брату Ролана по его же мобильнику.

Я был одним из первых, кто узнал о случившемся. На следующий день я поехал в реанимацию, но с Роланом уже нельзя было разговаривать - он лежал в коме после операции. В среду рано утром мне позвонили: Фроиз умер, надо заботиться о похоронах. И я понял, что одновременно надо выйти на улицы, привлечь внимание к этой трагедии. Известно, что "Африканское единство" организовало демонстрации, протестующие против убийств иностранцев в России.

После этого депутат городского ЗакСа Игорь Риммер и начальник петербургской криминальной милиции Владислав Пиотровский встретились с представителями нашей диаспоры в Мариинском дворце и пообещали сделать все, чтобы мы жили хорошо.
Когда я шел на эту встречу, я знал, что именно так с нами и будут разговаривать. Я встал и сказал, что уже слышал что-то подобное десять лет назад. И поэтому просил бы перечислить, что конкретно будет делаться для нашей безопасности.
Этот вопрос не понравился Пиотровскому. Он ответил примерно следующее: вы же видите, как много охраны выставлено около студенческих общежитий и в метро. И вообще, мы раскрыли это преступление: оно совершено не на расовой, а на бытовой почве. Я сказал: у меня право сомневаться в том, что вы говорите.

У меня действительно есть право сомневаться в этом. Помимо того что я уже перечислил, меня смущает следующее обстоятельство. Разговаривая с врачом Ролана, я попытался узнать, был ли у погибшего алкоголь в крови. Ведь милиция уверяет, что Фроиз вел не самый чистоплотный образ жизни, дружил с местными маргиналами, пил с ними. Но врач мне ответил, что не заметил никаких признаков алкоголя.

- Али, а как вы относитесь к прозвучавшей недавно идее организовать "круглый стол" с участием скинхедов, с одной стороны, и представителей "цветных" диаспор - с другой? Она не кажется вам абсурдной?

- Нет, не кажется. Конечно, на такую встречу следует позвать не уличных скинхедов и националистов, а их лидеров. Многие думают, что это обернется рекламой для националистического движения, но я убежден, что это будет антиреклама. Это будут открытые дебаты, и перед телекамерой сразу проявится уровень понятий и интеллекта той и другой стороны. Потому что основная проблема нацистов - это незнание элементарных вещей. Например, считая наши народы примитивными, они почему-то напрочь забывают про такие цивилизации как египетская, абиссинская, нубийская и о таких древних государствах, как Мали и Гана. И даже Занзибар, откуда я приехал, стал мощнейшей империей в контексте мировой цивилизации уже в начале десятого века. Тимбукту - один из первых университетов в мире. Они забывают про тот след, который африканцы оставили даже в русской культуре.

Подписаться на журнал "Человек без границ"