Образ врага

Павел Гуревич

ОБРАЗ ВРАГА

В конце XX столетия философы и культурологи сделали поразительное открытие: оказывается, дальнейшему развитию человечества мешают мировые религии. Величайшая догадка просветителя Иоганна Гердера о единой судьбе всех людей натолкнулась на рифы. В начале 70-х гг. группа членов Римского клуба сделала специальный доклад о том, как внутренне соприродны друг другу различные религии. Заговорили о грандиозных кросскультурных контактах, о поисках межрелигиозного вселенского диалога, Но завершилось все это совершенно иным предположением: именно религии ведут к размежеванию человеческого рода, а возможно, и к смертельному противостоянию. "Непохожее надо уничтожить..." - это фраза из романа отечественного писателя Александра Мелихова.

"РЕВАНШ БОГОВ"

Если до сих пор, начиная с эпохи Возрождения, развивался процесс секуляризации, то сейчас маятник качнулся в другую сторону. Расколдованный ("разволшебствленный", по слову Макса Вебера) мир двинулся в сторону набожности. Начался "реванш богов" - именно так социологи назвали этот феномен. Взметнулась критика рационалистической традиции, возник обостренный интерес к вере.

Религиозный бум вовсе не сопряжен с экуменическими тенденциями. Он происходит в форме рехристианизации, реиндуизации и реисламизации мира. Рождаются мощные фундаменталистские движения. Их природа оказалась двойственной. С одной стороны, фундаментализм апеллирует к традиции и, опираясь на нее, развенчивает прогрессистские иллюзии. С другой стороны, он предполагает не столько разматывание назад витков исторической спирали, сколько достижение нового социального идеала.

Европа затрепетала от исламской угрозы. Восток возвестил кончину белой расы в исторической перспективе. Громко заявил о себе афроцентризм. Поэтизация расы нашла отражение в стремлении Японии вернуться в Азию, в "индуизации" Индии, в реисламизации Ближнего Востока. Американский социолог Сэмюэл Хантингтон предупредил человечество о том, что в современном мире грядет противоборство цивилизаций, вскормленных различными религиями. Взаимовлияние культур, которое Арнольд Тойнби называл "радиацией культуры", а Николай Данилевский - "почвенным удобрением", исчерпало себя. Теперь - отторжение...

В древнем мире существовало многобожие. Потом возникли мировые религии, которые объединяли людей независимо от этнических, языковых или политических связей. Сегодня существует множество верований. Порой они эксцентричны, странны. В них подчас сплетены богомольные представления, заимствованные из разных религий.

Неужели все это призвано разъединить людей и даже спровоцировать их истребление? А ведь религия издревле считалась явлением мировой культуры. Философы всегда подчеркивали, что религия - это переворот в духовном развитии человечества. Религиозные верования отразились в многочисленных произведениях искусства. Религиозные культы оказали огромное воздействие на архитектуру, живопись, музыку. Весьма значительно влияние религии на мораль. Карл Ясперс называл рождение религий "духовной осью" человечества.

Немецкий философ и просветитель ХVIII века Готхольд Лессинг считал, что нравственный прогресс человечества соотносится с чередованием религий. Исторические эпохи, сменяя друг друга, развертывают картину человеческого восхождения. По мнению мыслителя, своеобразными вехами в истории культуры, этапами развития человеческого рода стали язычество, иудаизм и христианство. Разумеется, просветитель рассуждал только о европейской истории. Но его мысль о постепенном взращивании морали, терпеливом продвижении к высшим ступеням духа не утратила глубинного смысла.

САМОПОЗНАНИЕ

Неужели культуры, одухотворенные Божьим словом, обречены на конфликт и фатальное разъединение? Действительно ли мировые религии могут расколоть человечество? Попробуем взглянуть на проблему глазами культуролога, чтобы через анализ психологических механизмов понять, откуда берется образ врага, который принял сегодня зловещие формы.

Ни отдельный человек, ни культура в целом не могут существовать без ощущения своей тождественности. Глубинная, трудноутолимая потребность человека - воспринять свои корни, свою почву, прочность уз, связывающих его с другими людьми. Индивид, заброшенный в мир таинственных вещей и явлений, оказывается просто не в состоянии самостоятельно осознать назначение и смысл окружающего бытия. Он нуждается в системе ориентации, которая давала бы ему возможность отождествить себя с неким признанным образцом.

Впервые такого рода механизм был рассмотрен в психологической концепции Зигмунда Фрейда, возникшей на основе психопатологического наблюдения, а затем распространенной на "нормальную" духовную жизнь. Фрейд рассматривал идентификацию как попытку ребенка (или слабого человека) перенять силу отца, матери (или лидера) и таким образом уменьшить чувство страха перед реальностью.

Современные исследования позволяют значительно расширить представление об этом механизме. Мир человеческих переживаний чрезвычайно сложен. В основе таких эмоциональных состояний, как любовь, нежность, сострадание, сочувствие, ответственность, лежит нечто, неизменно предполагающее взгляд не только на самого себя, но и на других. Ведь эти чувства по самому характеру своего проявления "открыты", направлены на другой объект.

То же самое относится и к культуре. Каждая из них пытается выразить собственное ценностно-смысловое содержание, осознать себя как некую особость. При этом рождается понятная отстраненность от тех, кто иначе воспринимает мир, демонстрирует некие специфические черты. Как относиться к этой непохожести? Можно принять ее в качестве уникального, непостижимого. Можно увидеть иное глазами "гражданина мира" - как свидетельство разнообразия бытия.

Но можно принять и другой ход мысли. Платон считал, что варвары являются естественными врагами греков и с ними нужно вести борьбу вплоть до полного их порабощения. Аристотель полагал, что варваров следует оценивать как рабов по природе. Не испытывали ли язычники неизъяснимое блаженство, когда первых христиан, завернутых в промасленные ткани, превращали в пылающие факелы? Непохожее надо уничтожить...

Противопоставление, построенное по схеме "мы" и "они", - одно из древнейших. Сталкиваясь с другим жизненным укладом, другими традициями, непонятными нравами, люди культуры сопоставляли все это с тем, что принято у них самих, и нередко агрессивно отвергали. Это иное заслуживало осуждения и искоренения. Манихеи учили, что мир изначально разъединен. Свое - это мир света, чужое - мир тьмы. Противостояние фатально...

В историко-культурной практике мы наблюдаем дальнодействие еще одного механизма - Фрейд назвал его проекцией. Речь идет о том, что раздражение или аффект, переживаемые кем-то, могут получить ложное объяснение. Вспомним у Грибоедова: "Ах, этот человек всегда причиной мне ужасного расстройства!" Но действительно ли этот субъект является источником чужих болезненных чувств? Или в силу различных психологических закономерностей вину возлагают на совсем иное лицо или обстоятельство?

Культурно-историческая экспертиза показывает: все, что способно вызвать в конкретной культуре ненависть и неприятие, нередко оказывается проекцией собственных вытесненных представлений и чувств. Максимилиан Волошин пишет о средневековых кострах, которые "пылали вдохновенно", "очищая от одержимости и ересей заблудшие, мятущиеся души". Но где исток немыслимой враждебности и неприязни к "ведьмам", "колдунам", "дьявольским прислужникам"? Вот что сказано у Волошина:

Душа в борьбе и муках извергала
Отстоенную радость бытия
И полноту языческого мира.

НЕНАВИСТЬ К ЧЕРНИ

Уже в средние века "образ врага" был поставлен на поток. Он лепился истово, с использованием всех вытесненных влечений и враждебных импульсов. Ведь вождь протестантизма Мартин Лютер, по заключению Эриха Фромма, был авторитарной личностью. Чем обусловлена его безмерная ненависть к католицизму? Раздвоенностью натуры. Он ненавидел других, особенно "чернь", презирал себя, отвергал жизнь, и из этой ненависти выросло страстное и отчаянное стремление быть любимым. Вся его жизнь прошла в непрерывных сомнениях, во внутренней изоляции. На такой личной почве он и смог стать глашатаем тех социальных сил, которые находились в аналогичном психологическом состоянии, - несли сокрушительный заряд неприязни.

После эпохи Ренессанса элитарное отвержение плебса выразилось в фигуре лапотника, смерда, холопа, рекрута "восстания масс". Идеологически ангажированная пропаганда стремилась персонифицировать "пагубную силу", воплощая ее в образе конкретного человека, массы или абстрактной сущности.

В нацистской Германии было немало причин для общественного неудовлетворения. Гитлер персонифицировал зло, он назвал виновниками болезненных процессов, происходивших в стране, евреев и коммунистов. Анализ его политических речей показывает, что, однажды назвав своих антиподов, он обычно говорил о них, прибегая к местоимению "они". "Они - вы знаете, о ком я говорю" - вот излюбленная формула фюрера, которая неизменно вызывала реакцию аудитории.

Обратимся к современной истории. Рейган, искавший социальную базу для неоконсервативной программы в период своего первого президентского марафона, объявил носителями зла в обществе... безработных. В самом деле, безработный той поры жил неплохо. Он вовсе не перебивался с хлеба на кока-колу, как утверждали наши международники. В результате в американском обществе выработался определенный социальный слой людей, вышедших из потребительской гонки. Рейган, обращаясь к избирателям, которым приходилось нести на себе бремя социальных расходов, изобличал тех, кто, пользуясь общественным пирогом, не участвовал в процессе созидания: ведь такое поведение противно духу капиталистического общества, где ценность представляют инициативные, предприимчивые. Телевидение США мгновенно подхватило эту установку. В телеспектаклях стали фигурировать бездельники-безработные, воплощавшие собою все пороки. Обозревая телевизионную продукцию тех лет, американские социологи подчеркивали: Америка не может обеспечить былую динамичность развития из-за безработных.

ВРАГ ЖЕСТОК И НЕУМОЛИМ

Теперь уже мало кто помнит, что эти слова принадлежат Сталину. Он был подлинным маэстро в фабрикации врагов. Многоликий и неусыпный, враг взрывал заводы, отравлял колодцы, продавался империалистам. Нужна была предельная бдительность, чтобы узнать гада под маской. И эту бдительность взращивали в стране в немыслимой концентрации.

Может ли общество существовать без изощренной лепки образа врага? Есть ли у человечества другие способы консолидации мыслей и чувств людей? Конечно, есть. Но, может быть, уже поздно нейтрализовать реальные психологические механизмы. Отработаны социальные технологии, развернута индустрия имиджмейкерства, созданы затейливые персонификации зла. Мир вряд ли может обойтись без исламской угрозы, без тоталитарных сект, без олигархов, на которых можно было бы списать собственные просчеты...

Но ведь одна персонификация рождает другую. Демократы шли к власти, стращая реваншем коммунизма, современные государственники изо всех сил старались вылепить злокозненный образ "дерьмократа". Сегодня звучат смехотворные заявления о том, что именно олигархи разложили армию... "Злые чечены", иноверцы, проклятые фундаменталисты - спектр ненависти безграничен. Надо только вовремя канализировать общественное возмущение в нужное русло.

Возьмем, для примера, православных фундаменталистов. Некоторые из них исступленно доказывают, что правильно славят Бога только они. Разумеется, вера требует стойкости и ясности. Но надо ли при этом изобличать другие религии, доказывая их "чуждость" человеческой природе или культуре в целом? Читаем у ректора Санкт-Петербургской духовной академии епископа Константина: "Высокая правда христианства в том, что война для нас - явление столь же ненормальное, как и грех, который так же, как и война, изначально присутствует в человеческой истории, начиная с сыновей Адама и Евы. В исламе же, зарождавшемся много позже других религий и именно как религия агрессии, война рассматривается как добродетель. Отсюда и пресловутые "восточные" зверства. Мало убить противника или взять в плен, нужно живот распороть, голову отрезать, произвести еще какое-нибудь садистское действо. И это оправдывается практической этикой".

Характеризовать ислам, мировую религию, как религию агрессии, толковать о "восточных" зверствах... Разве поборник ислама не может нарисовать упрощенный образ христианства, памятуя о том, допустим, что воины Древней Руси шли на Куликово поле под знаменем Спаса Ярое Око с благословением Сергия Радонежского? Напомнить о войнах в Афганистане или Чечне?

XX век вошел в историю философии как столетие концепции диалога, полифонии... Мы говорим сегодня о мире человеческих окликаний. Человеческое бытие хрупко, но стойкость его зависит от душевной или умственной отзывчивости. Услышать голос! Далекий, чуждый и, возможно, неслышный. Выйти в мир другой человеческой вселенной. Ощутить посторонний голос как особую точку зрения. Как все это несовместимо с давней традицией вынашивания образа врага, меняющего свои лики, но возрождаемого в плодоносящем лоне...

Подписаться на журнал "Человек без границ"