Веротерпимость понятие хорошее, и в принципе я не имею против него ничего. Меня беспокоит другое. Меня беспокоит появление новых агрессивных тоталитарных сект. То есть, меня беспокоит не наше отношение к людям и к другим религиям. Петербург всегда был многоконфессиональным городом, и у нас прекрасные отношения и с православными, и с католиками, с другими конфессиями. Мы хороший контакт на рабочем уровне имеем и с баптистами, и с пятидесятниками. Меня беспокоит появление новых сект, которые сами проявляют нетерпимость. Вот эти новые агрессивные течения, которые действительно можно назвать сектами в прямом смысле слова. И которые утверждают, что они единственные спасутся, а все остальные неправы.
Я сразу же вспоминаю слова Галича: "Бойся, прежде всего, того, кто скажет - я знаю, как надо". Мы, представители всех традиционных религий, которые я перечислил, открыты, и наше вероучение изложено для всех и всем понятно. И мы его ни от кого не таим. А новые секты (я не буду их называть по именам, зачем обижать людей), по их словам оказывается, что они какие-то избранные, им дано какое-то посвящение, им дано что-то новое, что другим не дано, и что они не хотят открывать другим. Человек должен предаться им сначала и душой, и телом, а уже потом они, может быть, посвятят его.

"Мы находимся в положении народа в пустыне, в духовной пустыне"

Я думаю, что в мире извечно борются две силы: Добро и Зло, Бог и Дьявол, и я, мягко говоря, колеблюсь, не уверен, на стороне ли добра эти новые сектанты.

То есть проблема веротерпимости не в отношениях между традиционными конфессиями, а в рождении этих новых сил?

Да, если хотите, это проблема последнего судного дня. Проблема Апокалипсиса, потому что в Библии сказано, что придут лжепророки. И меня беспокоит появление этих лжепророков, которые очень активны, к моему сожалению.
Ведь мы сейчас находимся в очень страшном положении, мы находимся в положении народа в пустыне, в духовной пустыне. Как Моисей, когда вывел свой народ из плена египетского, они же сорок лет странствовали в пустыне. Мы после нашего плена, который длился семьдесят лет, теперь странствуем в пустыне. И в этой пустыне есть очень большая опасность подменить истинного Бога идолом. Историю с золотым тельцом Вы, наверное, помните из Библии. Нечто подобное происходит сейчас, и поэтому я надеюсь только на духовную силу народа и веру в Бога, которая может нам всем помочь избежать этих искушений.

Как Вы думаете, что привлекает людей в эти секты?

Пожалуй, первая и главная причина у нас сейчас в России - это тот духовный вакуум, который возник после господства атеизма в течение семидесяти лет. Но если мы копнем глубже, то мы увидим, что подобная проблема есть и в Европе, и в Америке, хотя я ее меньше знаю. И мне кажется, что тут я скажу то, что Вам, может быть, не понравится. Я копался в своей памяти исторической и в том, чему меня учили в школе, и пришел к выводу, что причина все-таки в веке Просвещения. Просвещение, французские просветители избрали неверный путь.

А конкретнее? Это интересно.

Да, конкретнее. Например, правозащитное движение. Я согласен, что права человека - это вещь, которая должна защищаться и соблюдаться. Но если я говорю, как человек, имеющий отношение к Библии и Евангелистам, мы все-таки евангелическо-лютеранская церковь, то я должен спросить себя и вас: а кто в Библии первым заговорил о правах человека? Читайте книгу Моисея "Бытие", часть Первая и вы найдете сцену изгнания из Рая, где змей-искуситель сказал Еве - "когда вы познаете, что есть Добро и Зло, вы станете как Боги". Поэтому права человека - это великая задача в секуляризованном, светском государстве, но вместе с тем великое искушение в том, что касается религий. С точки зрения религии, извините, человек - раб Божий. Его слуга, его творение. Поэтому смирение перед лицом Господа здесь более уместно, чем борьба за свои права в рамках какой-то церкви.

Многие считают, что в последние 15-20 лет есть всплеск интереса к религии. Как Вы думаете, так это или не так?

Да, безусловно, есть всплеск интереса к религии, и он объясняется, на мой взгляд, глубинными потребностями. Душа человека ищет Бога. Ведь коммунизм в лучших своих проявлениях тоже был религией. Вспомните моральный кодекс строителя коммунизма. Это же десять заповедей. И для верующих в него людей, коммунизм был религией. Отличие его в том, что это была бедная религия, основанная не на любви, а все-таки на ненависти. Бедная в том смысле, я не хочу употреблять слово убогая, бедная, скудная, можно попытаться сказать - примитивная. Религия, которая помимо всего прочего подменяла истинные ценности ложными. Вместо любви, которую проповедует Христианство - самые великие слова из Библии, что "Бог есть Любовь". Вместо этой Любви, даже к врагам своим, коммунизм пропагандировал ненависть и насилие. Но все-таки в основе своей это было сектантское религиозное движение.
Так было в начале, но в 30-40 годы это все испарилось, и пришла голая потребительская идеология подавления. И это ничего не давало для души. И поэтому естественно, что люди, истосковавшиеся по духовной составляющей своего бытия, стремятся сейчас в церковь. Это, на мой взгляд, совершенно естественно.

"Чем больше мы знаем, тем протяженнее та граница, которая нас отделяет от еще неизвестного"

Но тут есть и искушение, и опасность. Появляются новые маги, чародеи, целители, которые обещают отвороты, привороты, зелья… Сейчас я смотрел газеты рекламные, уже нет, слава Богу, таких объявлений, но год назад вся задняя страниц этих газет пестрела объявлениями: "Целительница Наталья" или что-нибудь в этом духе.

Это ясно. Но с другой стороны мы живем в современном мире, с мобильными телефонами, технологиями, наукой, которая семимильными шагами идет вперед. Нет ли такой опасности, что религия устаревает?

Ну, тут, как "технарь", как доцент физического факультета Университета, я не вижу никакого противоречия. Потому что меня больше занимает другой вопрос, может это будет ответом на ваш. Меня мои знакомые часто спрашивают - "как ты можешь верить в Бога, когда ты кандидат физико-математических наук. В общем, постиг физику достаточно глубоко. Это же несерьезно!".
Я тогда отвечаю так. Чем больше мы знаем, тем протяженнее та граница, которая нас отделяет от еще неизвестного. Это первое. И, кроме того, даже внутри нас самих есть что-то, что мы не понимаем. Например, я спрашиваю какого-нибудь рационалиста-физика - "можешь ты сказать, как ты сделал свое самое великое открытие в жизни?" Он говорит - "да, я помню, это было озарение". Я говорю - "и ты, конечно, можешь мне теперь сказать, с помощью каких формул ты пришел от начальных положений к открытию?". Если он честный человек, он говорит - "нет, не могу". И тогда я говорю - "ну вот, видишь, и даже в твоей душе есть место для Бога". Так что я не вижу противоречий между наукой и религией. Я думаю, что эти противоречия надуманы. Наука просто делает свое дело, и душа любого ученого тоже ищет чего-то, что он не может объяснить. Потому что если он честный, настоящий ученый, он должен сказать, что он может объяснить очень мало.
Например, Исаак Ньютон, великий физик, говорил, что сам представляется себе мальчиком, играющим в цветные камешки на берегу великого океана неизвестного. Почтение перед этой тайной - это есть религиозное чувство.

Сейчас много говорят о проблеме либерализации. О снижении планки, чтобы привлечь людей в церковь. Например, разрешая однополые браки. Как Вы считаете, должна ли идти религия на снижение требований, чтобы людям было проще ей соответствовать?

Религия должна следовать своему пути. Мы, христиане, должны следовать Христу. Христос пришел для всех, и к мытарям, и к грешникам, и к блудницам. Но это не значит, что он опускался на их уровень. На мой взгляд, гомосексуализм представляет собой заболевание. Социальное заболевание, психическое заболевание, называйте, как хотите, но это, несомненно, заболевание. Потому что если все люди станут такими, то род человеческий прекратится. Далее, если это заболевание, то церковь должна относиться к нему как к заболеванию. И обращаться с больными как с больными, и идти к ним с христианским состраданием. Но не благословлять болезнь. Поэтому я считаю, что благословение однополых браков, или, скажем, назначение священнослужителями гомосексуалистов превращает церковь во что-то другое. Что не исключает сострадания христианского и душепопечительских бесед с больными людьми.

То есть суть в том, чтобы не опускаться вниз, а поднимать?

Это задача церкви. Человек должен смотреть немножко вверх в своей жизни, и не обращать свой взгляд слишком низко. Поэтому священнослужители должны идти в самые низы общества. Как шел Христос - к мытарям и блудницам, но не для того, чтобы опуститься до них, а для того, чтобы поднять их до себя.

Если вернуться снова к веротерпимости. Сейчас очень много обсуждается вопрос объединения христианских церквей. Как Вы к этому относитесь?

Очень положительно. Мы сейчас шутим, что немцы возглавляют все церкви мира. Бенедикт XVI - Ратцингер, Алексий II - Ридигер, ну а о лютеранах и говорить нечего. Но в каждой шутке - доля шутки.
Я считаю, что все церкви, которые признают Библию в качестве единственного источника Божьего откровения, должны быть едины. И все эти расхождения, которые есть сейчас, они должны быть, несомненно, преодолены. Я, конечно, немного выхожу за пределы своих полномочий, но я говорю, как частное лицо.
Кроме того, я должен сказать о лютеранстве. Лютер не хотел откалываться, не хотел провоцировать церковный раскол. Он хотел очистить католическую церковь от той скверны, которая тогда была. От продажи индульгенций, от бесстыдства и разврата духовенства. Поэтому для Лютера это было величайшей трагедией - организация лютеранской церкви. И он никогда не хотел, чтобы она называлась лютеранской. И сейчас, вы знаете, что лютеране и католики подписали совместное соглашение об оправдании веры. Это очень важный момент. Это, если хотите, небольшой шаг к совместной работе, а, может быть, и к будущему объединению церквей. Мы в символе веры говорим: верую в единую святую апостольскую церковь. Мы веруем в это. Поэтому мы рады объединению церквей. Именно из-за символа веры, который все исповедуют.

Как Вы считаете, чем предопределяется принятие той или иной веры? Это предопределено национальностью?

Прежде всего, например, у меня отец лютеранин. Мой род идет с 1390 года из Аахена. Я знаю свои корни, и, конечно, это было одним из важных моментов. Но другой важный момент был в чем? Мы, лютеране - реформированная церковь. А наше общество сейчас, уже не то общество, которое было сто лет назад. Поэтому всякая церковь сейчас нуждается в реформации. Я говорю моим братьям - православным, с которыми у меня великолепные отношения - "послушайте, мы реформированная церковь, мы уже реформированная, мы можем пробовать то, чего по ряду причин пока не можете вы. Давайте посмотрим, что можно в России, чего нельзя, и буду рад, если что-то из этого опыта понадобится и вам, братья". И мы имеем прекрасные совместные вещи.
Прежде всего, это важно для молодежи. Молодым хочется, чтобы они в священнике видели брата. Брата во Христе, а не сурового владыку, начальника, стоящего где-то не полпути между Землей и Небом. И для этого церковь должна быть реформирована. А реформированной, на мой взгляд, в хорошем смысле слова, сейчас должна быть любая церковь. Поэтому я лютеранин.

Сейчас много говорят, что Россия православная страна, и что наша культура должна строиться на истинно православных ценностях. Как вы считаете, есть ли принципиальные отличие между "истинно православными ценностями" и "ценностями истинно католическими", "истинно лютеранскими", "истинно мусульманскими", и т.д.?

Вы знаете, во-первых, нет принципиальных отличий, так как Евангелие у нас одно. Во-вторых, мы страна многонациональная. Наша лютеранская церковь здесь в России уже почти 450 лет. Первая церковь в Москве была построена еще во времена Ивана Грозного. Поэтому лютеране такая же традиционная церковь. И мы немножко другие, чем большинство населения нашей многонациональной страны. Но это интересно, потому что во всяком теле, как говорится в Библии, есть различные члены. И мы хотим принести свой, лютеранский аромат, если хотите, в православную в основе своей традицию нашей страны. Потому что он нужен России. Видите, Петр I это понимал, когда приглашал иностранцев.
России нужно окно в Европу. И мы хотим быть маленьким мостиком, который соединяет великую Россию с не менее великой Европой. Вот это, если очень коротко говорить, задача нашей лютеранской церкви в России. И мы хотим ее делать вместе с православными, и вместе с католиками. Я думаю, что в ближайшее время эти противоречия будут преодолены по причинам, о которых я вам уже говорил.

Беседовал Илья Барабаш