| Поделиться статьей: | | Статьи Послать ссылку другу  Личности > Гений ЛеонардоДмитрий ПетровПризнаюсь, к существованию Леонардо да Винчи я отношусь как к существованию богов или мифических героев. Зевс, Аполлон, Геракл, Дедал, Леонардо — для меня это фигуры одного порядка. Но, если верить книгам, он действительно жил. Вот даты. Родился 15 апреля 1452 года в селении Винчи у подножия Албанских гор между Флоренцией и Пизой. Умер 2 мая 1519 года в замке Клу французского города Амбуаза. Между этими двумя предложениями — жизнь. Странная, непостижимая, не поддающаяся анализу. Жизнь человека, о котором написано более трех тысяч книг. Но даже если мы прочитаем все эти книги, Леонардо останется далеким и странным, потому что он совсем не похож на нас, людей, живущих в XXI веке. Но благодаря ему мы можем задуматься над тем, что такое универсальность, что такое творчество, искусство, красота и предназначение — головоломки, над которыми не одну тысячу лет бьется человечество. Тайны, подобные тайне Леонардо. Вглядимся в его жизнь.
Он родился... Нет, лучше начать с конца. Вазари, автор первого и самого популярного «Жизнеописания» Леонардо да Винчи, написанного в XVI веке, рассказывает, как умирал «великий живописец и скульптор флорентийский». Сам король Франции, Франциск I, «дабы облегчить страдания умирающего и оказать ему милость, поддержал его за голову, и Леонардо, божественный духом, сознавая, что большей чести он удостоиться не может, почил на руках у короля...» Позднее ученые и исследователи жизни Леонардо да Винчи доказали, что это — легенда. В королевских архивах были найдены документы, согласно которым в день, когда великий флорентиец скончался, Франциска I в Амбуазе не было. Но легенда не хочет умирать. И причиной этому — сам Леонардо. Уже для современников его фигура была интригующе загадочной. Мало, ничтожно мало знали о нем при его жизни, ибо он никогда не шел навстречу людскому любопытству. Мы более или менее знакомы с его великими современниками — от Верроккьо до Боттичелли. Мы знаем, какими были Перуджино и Рафаэль. Микеланджело оставил повествование о себе в своих фресках, картинах и мраморных изваяниях. Характер Леонардо не ясен. Он скрывал свою суть, с необыкновенной энергией предаваясь занятиям, которые Вазари называл «капризами и причудами». Имея репутацию мага, чародея и волшебника, он множил вокруг себя легенды еще при жизни. Они рождались и уже не умирали.
И после смерти Леонардо оставался верен себе. Он был похоронен, согласно завещанию, в одной из амбуазских церквей, в часовне. Эта церковь была разрушена в 1808 году. Поклонники великого художника и ученого, пользуясь старинными описаниями, нашли его могилу. То, что когда-то было телом, приняло необычную позу: рука подпирала голову. Сейчас место захоронения Леонардо да Винчи в Амбуазе отмечено символически. Подлинная могила была уничтожена в конце XIX века обвалом горы. Почти ничего не известно о детстве Леонардо. Лишь однажды в своих записях он коснулся начала жизни: «Первое мое воспоминание детства было таким: мне пригрезилось, будто к моей колыбели подлетел коршун, открыл мне рот и несколько раз подряд ударил хвостом по моим губам». Этот поразительный сон, полный пророческого смысла, оставил глубокий след не только в памяти Леонардо, но и в его душе. Он узнал в коршуне вестника судьбы. Мы знаем, каким был маленький Леонардо, благодаря его учителю — Верроккьо. Мальчик послужил моделью для художника, когда тот создавал бронзовую скульптуру юного Давида. Уже тогда Леонардо да Винчи был поразительно красив. Таким «божественно красивым» он оставался до самых последних минут. Сознательная жизнь Леонардо началась во Флоренции. Отец сменил тишину и покой полей и дубрав Винчи на шум города. С собой он привез сына, которому было тогда десять лет.
Флоренция XV века. Сердце и душа итальянского Возрождения. Тогда здесь работали все, кому эта эпоха обязана своим великолепием: Донателло, Брунеллески, Фра Филиппо Липпи, Росселлино, Микелоццо, Паоло Уччелло, братья Поллайоло, Лука делла Роббиа, Мино да Фьезоле... Флоренцию охватила страсть к античности и гуманитарным наукам. Джорджо Джемисто Плетоне основал в городе Академию по примеру платоновской, афинской. Во Флоренцию отовсюду стекались ученые мужи для преподавания греческого языка. В это время формировалось мировоззрение Марсилио Фичино, который стремился примирить христианскую доктрину с учением Платона, Кристофоро Ландино, Джованни Пико делла Мирандолы и Леона Баттисты Альберти, прозванного за свою ученость и любовь к классической архитектуре «флорентийским Витрувием». В атмосфере творчества прошли детские годы Леонардо; здесь, во Флоренции, он впервые встретился с людьми высокой культуры. Это окончательно определило выбор его жизненного пути. Леонардо влекло к себе Искусство. В 1469 году он оказался в мастерской знаменитого Верроккьо. Мастерская художника времен Возрождения была совсем не похожа на современную мастерскую. Те, кто работал в ней, часто были одновременно художниками и скульпторами, кузнецами и строителями, столярами и архитекторами. Ученики жили одной семьей с маэстро, вместе ели, спали под одной крышей. Они были единым товариществом, братством, в котором, тем не менее, права и обязанности были строго регламентированы. Общим правилом было доверие, открытость и взаимовыручка. Деньги хранились в сумке, привязанной веревкой к потолочной балке, и любой брал оттуда столько, сколько ему было нужно. Так же было заведено и в мастерской Андреа ди Чьоне, прозванного Верроккьо. Ученики сами распределяли между собой обязанности — от самых скромных (уборки мастерской и покупок) до более сложных и почетных, например приготовления штукатурки и красок и даже росписи какой-нибудь фигуры, всегда в строжайшем соответствии с рисунком на картоне самого маэстро.
В мастерской Верроккьо было несколько помещений. Одно — с очень высоким потолком; здесь с одной стороны стояли кузнечный горн, мехи и наковальня для обработки молотом металла, а с другой — огромные подмости для ваяния величественных статуй. В других, еще более просторных помещениях стояли печи для плавки, столярные столы. Здесь же был склад мела, воска, других материалов. Учитель Леонардо был скульптором и ювелирных дел мастером, резчиком, художником и музыкантом. В юности он занимался точными науками, особенно глубоко — геометрией, геологией и астрономией. В его мастерской работало много молодых художников, но особенно выделялись своим талантом двое: Пьетро Ваннуччи да Перуджа, прозванный Перуджино, и Алессандро Филипепи, прозванный Боттичелли. Ученики всех времен похожи друг на друга. И те, кого учил Верроккьо, не исключение. Они были молодыми людьми, полными жизни, веселыми, скорыми на руку, острыми на язык. И всех их объединяла безумная, сумасшедшая любовь к искусству. Каждый точно знал свои обязанности, и каждый трудился, уважая другого и не мешая ему. Оценивали друг друга без высокомерия. Многие работы они выполняли или завершали всей группой, и в таком случае стояла подпись не Андреа Верроккьо, а его школы-мастерской.
В такое место попал семнадцатилетний Леонардо да Винчи. Здесь он прошел путь от подмастерья до ученика. Прошел удивительно быстро. Уцелело одно из первых произведений Леонардо. Это второстепенная фигура на картине Верроккьо, изображающей крещение Христа святым Иоанном. В левом углу полотна стоят, преклонив колени, два ангела. Одного из них написал учитель, Верроккьо, другого — ученик, Леонардо. Один ангел — здоровый, полнолицый; несколько актерствуя, он делает вид, будто исполнен благоговения. Другой — существо с тонкими чертами лица, изящными движениями; он выглядит как человек, но видно, что он нечто большее, чем человек. Мечтательный взор, сомкнутые в раздумье губы: «Чего ищу я на этой земле? а если я уже здесь, почему не могу остаться, будучи бессмертным, навечно?» Это вопрошающее лицо, излучающее невыразимо важный и потому непередаваемый словами вопрос, появится потом в женских образах художника. Неразделимое сплетение улыбки и боли, радости и грусти, привязанности к жизни и кроткого с ней прощания отражаются на этих лицах с такой трогательной прелестью, по которой произведения Леонардо узнаются сразу же; их невозможно спутать с работами других мастеров. Биографы рассказывают, что маэстро, увидев прекрасную работу ученика, взял свою кисть и переломил ее надвое. В знак того, что он навсегда порывает с живописью. С той поры Верроккьо не притрагивался к краскам и холсту. Хотя, возможно, это еще одна легенда... Жизнь Леонардо всегда была интенсивной, но пора, о которой идет речь, особенная. Это годы становления Леонардо как человека универсального, впитывающего в себя дух Ренессанса с его единой, цельной культурой. Он охватывает, завоевывает, осваивает все новые и новые области познания. Он переплавляет их в единое целое, вбирая в себя и осмысливая все богатство культуры прошлого и настоящего. Это еще одна сторона его гения. Знания становились живым опытом. Леонардо да Винчи, несмотря на всю свою многогранность, целостная, неделимая фигура; может быть, поэтому он смог опередить человечество на века, тысячелетия.
Молодого Леонардо все интересует и все восхищает. Ни одна из наук не оставляет его равнодушным. Его любопытство вызывают астрономия и геология, минералогия и зоология, ботаника и астрология. Он похож на Ясона, ищущего золотое руно знаний. Леонардо знакомится с трудами Оригена Александрийского, диалогами Платона, откровениями «Эннеад» Плотина, посещает кружок ученых-евреев, где изучает тайны Каббалы и алхимии. Он верен геометрии, математике, механике, гидравлике, анатомии и музыке. Он уже не просто художник, но философ, который в удивительном и загадочном строении Вселенной ищет следы и черты ее Создателя. При всей научной точности его ума, при всем углубленном интересе к действительности поражает стремление Леонардо создать то, чего нет в реальности. В жизнеописаниях есть история, которая стала канонической. Она почерпнута у Вазари. К отцу Леонардо Пьеро да Винчи обратился крестьянин, который из срубленного фигового дерева сделал своими руками круглый щит. Он попросил хозяина найти художника, готового разрисовать этот щит. Пьеро поручил работу сыну. Леонардо решил изобразить на щите что-нибудь необычное, впечатляющее, способное поразить и напугать каждого. Вазари рассказывает: «С этой целью он принес в свою комнату, в которой бывал он один, множество всяких ящериц, сверчков, змей, бабочек, кузнечиков, нетопырей и других подобных же тварей странного вида, из которых, сочетая их по-разному, создал чудовище весьма страшное и отвратительное, отравляющее все вокруг своим зловонным дыханием и воспламеняющее воздух». Пьеро да Винчи, взглянув на щит, отпрянул в ужасе. Ему показалось, что перед ним не изображение, а живое существо. Леонардо добился своего. Он создал чудовище, заимствуя формы у разных тварей, которыми заполнил мастерскую, где они издыхали; в комнате стоял смрад, но, когда Леонардо работал, он не замечал ничего.
Великий художник всю свою жизнь проделывал штуки и фокусы такого рода. Все тот же Вазари рассказывает еще одну историю об уже зрелом Леонардо: «К ящерице весьма диковинного вида, которую нашел садовник, Леонардо прикрепил с помощью ртутной смеси крылья из чешуек кожи, содранной им с других ящериц. И когда ящерица эта ползла, то крылья ее трепетали. А еще он приделал ей глаза, рога и бороду, приручил ее и держал в коробке, а когда показывал друзьям, они в страхе убегали». В этих проделках — весь Леонардо. Сочинитель острот, автор веселых шуток. Он несмотря на все тяготы судьбы никогда не терял чувства юмора. Может показаться, что Леонардо растрачивал себя на глупости, ерунду. Но в его жизни не было ерунды. Ему вообще было не до пустяков, чем бы он ни занимался. В его забавах — та же страсть к познанию мира, к новым формам, что и в великих опытах в науке и искусстве. Это — творчество, которое звучит во всем: в его летательных аппаратах, анатомических опытах, архитектурных решениях, научных изысканиях — и в розыгрышах. Многие современники не понимали и осуждали Леонардо. Ему было трудно. И хотя из нашего «далеко» он видится легендой и мифом, Леонардо был живым человеком. Он любил, страдал и радовался, терпел поражения, бедствовал и видел сны. А еще был одинок, страшно одинок. В своих поисках и откровениях он дошел до вершины и встал у самого края мира: рядом небо, внизу человечество со своей историей, впереди бездна будущего. Леонардо жил в настоящем, потому что полностью осознавал свое существование как человеческое. А это непросто. Наверное, поэтому он был так одинок и вызывал у большинства сомнения и подозрения. Во времена Сократа и Иисуса было то же самое. Может, он явился в мир с какой-то секретной миссией? Леонардо никому не открыл тайны, хотя наверняка знал о ней, как и о многом другом. Неслучайно его называли магом, этого великого странника, всю свою жизнь вопрошавшего о жизни саму жизнь. В сущности, он пытался найти «философский камень» и был подлинным алхимиком в своих поисках абсолюта человека и Человеческого. Леонардо похож на Фауста. Но несмотря на это сходство вряд ли с ним могло случиться то, что произошло с бедным доктором. «Я на познанье ставлю крест», — говорит Фауст. И это начало согласия с дьяволом. У Леонардо страсть к познанию не остывала никогда. Господи, чем только он не занимался! Анатомия, математика, физика, астрономия, ботаника, геология, география, гидравлика, гидромеханика, оптика, антропология, космография, чистая механика. Плюс все виды техники, машиностроение и летное дело. Он первым сформулировал закон сохранения энергии, до Галилея объяснил падение тел, вычислил величину силы трения.
Потом — разрабатывал волновую теорию, до мельчайших подробностей изучал полет птиц и строение глаза, конструировал сложнейшие аппараты, которые открывали заново в XX веке, изобрел множество разных инструментов, прялок, мельниц, турбин, блоков, лебедок, станков. А в придачу — паровую пушку, землекопалку, одноколесную тачку, парашют, водолазный костюм… А еще он писал картины. «Благовещение», «Поклонение волхвов», «Мадонна Бенуа» и «Мадонна Литта», «Мадонна дель Гарофано» и «Мадонна в скалах», «Портрет Изабеллы д’Эсте» и «Портрет Джиневры Бенчи», «Святая Анна с Марией и младенцем Христом», «Тайная вечеря», «Иоанн Креститель». «Джоконда»… Леонардо работал медленно. Его всегда подгоняли, торопили, сердились, грозили пальцем и топали ногами, но он все равно медлил. Может быть, он, стремясь преодолеть разрыв между искусством и действительностью, хотел вместить всю жизнь, всю ее полноту в одну картину? А может, пытался воплотить Абсолют. Как это было, например, в «Тайной вечере». Огромная фреска на стене трапезной монастыря Санта-Мария делле Грацие. Девять метров в ширину, четыре в высоту. Леонардо запечатлел драматический момент вечери, когда Христос сказал: «Один из вас предаст Меня». На лицах апостолов смятение, изумление, растерянность, негодование, ужас. И спокойный и печальный Христос, произнесший роковые слова, уже не просто человек, а божественное существо, обреченное на бесконечное одиночество. Леонардо работал неустанно. Он трудился с раннего утра до позднего вечера, забывая есть и пить. Отдыхал час или два, но и в это время обдумывал, удались ли ему фигуры. А бывали дни, когда он простаивал у фрески по полдня без дела, глядя в одну точку. Он думал о Христе и об Иуде. Эти два образа не давались Леонардо. Как изобразить абсолютное добро? И абсолютное зло? Вазари повествует: «Настоятель монастыря назойливо приставал к Леонардо, чтобы тот поскорее закончил роспись… Настоятелю хотелось, чтобы художник не выпускал кисти из рук и трудился бы столь же неустанно, как те, кто возделывают монастырский сад». Настоятель пожаловался герцогу Моро, тогдашнему патрону Леонардо. Тому пришлось вызвать художника и вежливо поторопить. «Леонардо объяснил герцогу, что люди высокого таланта порой хотя и работают меньше других, но достигают большего. Ведь они сначала обдумывают свой замысел и совершенные идеи и лишь потом руками воплощают их в реальность. Он добавил, что ему осталось написать голову Христа, прообраз которой он и не собирается искать на земле... И еще он не написал головы Иуды, и тут он снова испытывает сомнение, ибо не уверен, что сумеет передать в нужной форме лицо того, кто после всех благодеяний оказался в душе своей столь горделиво-жестоким, что отважился предать господина своего. Все-таки для головы Иуды он образец поищет и, в конце концов, за неимением лучшего, всегда сможет воспользоваться головой настоятеля, столь назойливого и нескромного. Слова Леонардо очень рассмешили герцога... Пришлось бедному, посрамленному настоятелю... оставить в покое Леонардо, который блистательно закончил голову Иуды, кажущуюся живым воплощением предательства и жестокости».
Но лицо Иисуса Христа так и не было завершено. И в этом — особая мудрость и сила. Достижение абсолютного добра — цель человеческой истории. Во время Ренессанса до этого было далеко. На глазах Леонардо рушился мир, духовные ценности которого исчезали под напором быстро сменяющихся событий. В одну эпоху почти рядом существовали Данте, Петрарка, Боккаччо, Коперник, Колумб, Рафаэль, Боттичелли, Микеланджело — и вакханалия смерти, жестокости, разгул самых немыслимых страстей. Время распада, умирания, забвения духовного начала человека. Нет, до абсолютного добра в итальянском Ренессансе было далеко. Очень далеко. А сегодня?.. Лицо Христа — в становлении. Лицо Иуды — застыло. Маска, гримаса зла. Добро сильнее. Оно сильнее того, что окаменело и уже не меняется. Оно в движении. А значит, есть надежда... Надо хотя бы в двух словах сказать об основных событиях в жизни Леонардо. В 1482 году тридцатилетний художник покидает Флоренцию и останавливается в Милане. На семнадцать лет. Машины, которые так никогда и не были построены, идеи, так никогда и не нашедшие воплощения... Может показаться, что это время было растрачено впустую. Однако именно в этот период Леонардо создал «Тайную вечерю», рядом с которой обычная жизнь тысяч людей кажется пустой и напрасной. Здесь он написал «Мадонну в скалах», здесь работал над колоссальной конной статуей Франческо Сфорца. В 1499 году, после захвата Милана французами, Леонардо возвращается во Флоренцию. В 1502 году поступает на службу к правителю Романьи Цезарю Борджиа, одному из самых чудовищных и противоречивых людей в истории Ренессанса. Немыслимым образом он сочетал в себе вероломство и бесстрашие, жестокость и тонкий артистизм, демоническое обаяние и ум. Через несколько столетий образ его в ярких красках описали Виктор Гюго и Фридрих Ницше, очевидно, выражая тоску людей XIX века по сильным живописным характерам. Но это не более чем романтика. Цезарь Борджиа был похож на зверя, хитрого, ловкого и жуткого, который убивает своих жертв без сожаления. Что связывало этого тирана Ренессанса и Леонардо, чья душа была столь благородна и изящна? Загадка. Еще одна загадка Леонардо да Винчи. Он пробыл во дворце Цезаря Борджиа недолго. Снова Флоренция, Милан, потом Рим. Умер на чужбине, во Франции... Судьба не особенно церемонилась с великим художником. Люди, подобные ему, всегда бросают вызов миру. Жизнь универсального человека трагична. В жизни Леонардо было много печальных страниц. «Тайная вечеря», итог пятнадцатилетней работы, погибала почти на его глазах. Стена, на которой писалась фреска, была плохо загрунтована. Три слоя по-разному реагировали на воздух и тепло; стена отсырела и была словно бы поражена неизлечимым недугом. Но если «Тайная вечеря» все же сохранилась, то от другой великой работы — гигантской конной статуи Франческо Сфорца — не осталось ничего. Этот «Конь» был мечтой Леонардо. Он должен был стать не только произведением небывалой красоты, но и самой дерзкой и грандиозной по замыслу работой. Леонардо удалось воплотить лишь модель коня, без всадника. В 1493 году она была выставлена на всеобщее обозрение во время свадебных торжеств одного из членов семейства Сфорца. Леонардо сразу же стал знаменитым, и скоро слава его распространилась по всей Италии. Ни «Поклонение волхвов», ни «Мадонна в скалах» не принесли ему такой известности, как эта модель. О красоте и мощи изваяния мы можем судить по сохранившимся рисункам. Это самые прекрасные произведения искусства, которые только способен создать художник. Лодовико Сфорца (Моро) начал собирать бронзу — на отливку требовалось не менее 90 тонн. Но в 1494 году ему пришлось отослать весь металл своему сводному брату Эрколю д’Эсте, чтобы тот отлил пушки. Несколько лет модель стояла в Милане, считаясь одним из сокровищ Италии. Но в 1499 году, когда французы захватили город, отряд гасконских стрелков, воодушевленных своей победой и ломбардским вином, использовал ее в качестве мишени. Через несколько лет от великого коня не осталось и следа. Вот еще одна история. В 1504 году флорентийцы пожелали, чтобы стены зала заседаний Синьории были украшены сценами из военной истории города. Для работы были приглашены Леонардо да Винчи, тогда уже признанный, стареющий мэтр, и юный одинокий художник, скульптор-бунтарь Микеланджело, чья яркая звезда еще только восходила на небосклоне искусства. И тот и другой осознавали, что это в некотором смысле соревнование, хотя Большой совет не намеревался стравливать художников. Однако дух соперничества витал над ними все время. Леонардо выбрал темой своей картины битву при Ангиари 1440 года, в которой флорентийцы нанесли поражение миланцам. Один эпизод этого сражения глубоко тронул мастера: схватка между несколькими всадниками у боевого знамени. Центральный рисунок изображает клубок людей и животных. Воины с ненавистью кидаются друг на друга. Животные кусаются и брыкаются. Леонардо считал свою картину обвинительным актом войне, которую называл «самым зверским сумасшествием». Микеланджело выбрал эпизод битвы при Кашине, где флорентийцы сразились с пизанцами. Он запечатлел тот миг, когда флорентийские воины купались в Арно и внезапно прозвучал сигнал тревоги. Воистину, это был поединок! Встретились не только два художника-титана, но два мировоззрения эпохи Гуманизма. Леонардо выражал в своем творчестве ее золотую пору: в нем все гармонично. Микеланджело, наоборот, — кризис: противоборство демонического начала с божественным, протест против мудрости, борьба с любым проявлением терпимости. Даже внешне они были полной противоположностью. Королевская осанка Леонардо, красота в сочетании с большой физической силой... Биограф пишет: «Он носил красный плащ длиной всего до колен, хотя тогда были в моде длинные одежды. До середины груди ниспадала прекрасная борода, вьющаяся и хорошо расчесанная». Леонардо порицал пристрастие к частой смене одежды. Он всегда носил одно и то же одеяние, сшитое им самим. Покрой одежды оставался неизменным, менялись лишь ткань и сочетание тонов. Микеланджело — невысокий, с гривой черных спутанных волос на большой голове, с горящими, возбужденными глазами. Он плохо одевался. Он никогда не имел ни друзей, ни учеников. Леонардо начал работу первым. Ровно год спустя, 28 февраля 1505 года, он выставил написанные картоны. Вся Флоренция была восхищена. Леонардо доказал своим согражданам, что кисть в его руку вложил сам Господь Бог, что он не только живописец божьей милостью, но еще и боец с львиной отвагой и железной хваткой. «Битва при Ангиари» — это метафора сражения, противоборство силы, воли и человеческих страстей. Микеланджело тоже превзошел самого себя. Вместо изображения битвы он запечатлел второстепенный эпизод. В прочтении художника звуки трубы кажутся гласом Неба: кто-то ищет одежду, кто-то — оружие, кто-то устремился к берегу, чтобы выбраться из воды. Напрягшиеся мускулы, нагие тела — все передано с такой силой жизни, что кажется, будто эти люди сейчас сойдут с картона. Но увы! Ни тот, ни другой не довели свой замысел до конца. Случилось это, скорее всего, в конце 1505 года. Согласно договору, срок написания фрески по утвержденному картону подходил к концу. Леонардо торопился. Он лихорадочно расписывал стену Папской залы, идя снизу вверх. По окончании каждого дня разжигал огонь, чтобы высушить краски на стене. Работа продвигалась успешно. Но однажды вечером, когда он расписывал самый верх стены, пламя уже не смогло высушить краски. Обеспокоившись, Леонардо велел бросить в огонь побольше дров. Неожиданно краска потекла вниз, заливая и разрушая уже написанное. Из-за слишком сильного пламени нижняя, законченная часть фрески вздулась, как мыльный пузырь, разноцветные слои краски стали низвергаться, подобно вулканической лаве, уничтожая все, что еще уцелело. Что чувствовал художник, глядя в сполохах огня на конец «Битвы»?.. Несчастный Леонардо да Винчи! Чем только ему не приходилось заниматься! Он всю жизнь работал то на одного покровителя, то на другого. В дорогу его часто гнала нужда, но не только в хлебе насущном. Он искал ответы на вопросы, которыми задаемся и мы... Вот он приезжает в Милан и поступает на службу к воинственному Лодовико Моро. В своем письме к нему он перечисляет секреты, которыми владеет: «Я могу построить переносные мосты, чрезвычайно легкие и прочные... Я также знаю способ, как поджечь и разрушить вражеские мосты... Я могу разрушить любую цитадель или крепость, если только она не покоится на скале. Я могу также создать бомбарды... которые мечут камни с частотой града... Я могу создать суда, неуязвимые для... огня и дыма. Могу также через подкопы и тайные ходы бесшумно провести войско точно в намеченное место... Я могу также сделать закрытые и совершенно неуязвимые колесницы». И тут же — мортиры, огнеметы, катапульты, баллисты, стрелометы... «В мирное время я надеюсь с кем угодно достойно выдержать сравнение в архитектуре, в постройке зданий общественных и частных, в проведении воды из одного места в другое. Также я берусь в скульптуре из мрамора, бронзы и глины, как и в живописи, выполнять любую работу не хуже всякого, кто пожелает со мной состязаться». Когда, где, при помощи чего или кого овладел Леонардо этими секретами и умениями?! Но при дворе миланского герцога они ему почти не пригодились. Тиран любил развлекаться больше, чем воевать. Веселиться так веселиться! Леонардо устраивал такие фантастические представления и технически совершенные ревю, что даже у нас захватывает дух при описании его неслыханных аттракционов. 13 января 1490 года в миланском замке состоялось представление, основой для которого послужила поэма Беллинчони «Рай». Под самый потолок было поднято полушарие с искусно проделанными отверстиями, создававшими иллюзию небосвода. Мощные железные крепления с подвижными рычагами, рассказывает очевидец, вращали «сферу с восемью ангелами. Восемь мальчиков лет десяти стояли на платформах миндалевидной формы. На самой большой платформе периодически поднимался и опускался юноша, изображавший архангела Гавриила. „Рай” Леонардо имел форму разрезанного пополам яйца, выложенного изнутри золотом и светящегося ярко, наподобие звезд небесных. В семи отверстиях — одни выше, другие ниже — блистали семь планет. И в сем „Раю” беспрестанно звучала музыка сладостная и песни нежнейшие...» Но за всеми этими чудесами, феериями, апокалиптическим разгулом проглядывает иной Леонардо. Он немного грустен и печален. Об этом можно судить по сказкам и басням, которые он сочинял в то время. Может быть, для него это был способ общения с античностью, язычеством, мифом? Что это? Игра? Шалости? Забавы? Как много было задумано в миланский период! Леонардо занимался архитектурой, начиная от проектов «города будущего», которые и сейчас могли бы сослужить добрую службу архитекторам, и заканчивая мавзолеем в египетском стиле для членов королевской семьи. К слову сказать, Леонардо питал особую страсть к Востоку. Сохранились письма, в которых он рассказывает о своих странствиях по восточным землям, по горам Армении. Но абсолютно точно установлено, что в действительности этого не было. Вряд ли Леонардо испытывал большую радость от того, что родился в свою эпоху. Он был незаконнорожденным сыном не только Пьеро да Винчи, флорентийского нотариуса, но и всего Ренессанса. Красота истины, которой дышат все его работы, была недоступна даже лучшим из современников художника. Можно понять Леонардо, который разражается потоком сарказма, говоря о людях, что «могут назвать себя не более чем переработчиками пищи, производителями навоза, наполнителями отхожих мест, потому что с их помощью ничего в мире не происходит; у них нет никакой доблести, и ничего от них не остается, кроме полных навозных ям». Справедливости ради надо сказать, что к концу своей жизни он стал мягче и сердечнее. Он простил людей и свое время. Дал право другим любить себя. Их было не так много, настоящих друзей, учеников, которые боготворили Леонардо и пытались его понять. Но они были. Вот строки из письма Франческо Мельци, близкого ученика Леонардо, которое написано после смерти учителя. «Для меня он был лучшим из отцов. Невозможно выразить то горе, которое причинила мне его смерть. До самого того дня, когда тело мое будет предано земле, я буду испытывать постоянную скорбь о нем... Его смерть — горе для каждого, потому что не во власти природы сотворить другого такого человека».
Почему Леонардо не смог довести до конца так много своих начинаний и замыслов? Ответ рядом. В основе всех его упражнений лежит попытка подняться над бренностью, преодолеть преходящее. Отвергая старые, проверенные методы и рецепты, он шел на эксперименты, чтобы понять и победить Время и вслед за Фаустом воскликнуть: Мгновенье! О, как прекрасно ты, повремени: Воплощены следы моих борений, И не сотрутся никогда они. И, это торжество предвосхищая, Я высший миг сейчас переживаю… Задача эта безмерно велика и требует невероятных усилий. Но каждый миг осмысленного, освященного такой целью труда достоин возвеличивания. Прошлое, настоящее и будущее сливаются в Леонардо в некоем высшем единстве, в истине. И он передает ее нам самыми разными способами. Есть один портрет, который художник написал во время пребывания в Милане. «Портрет музыканта». Не так давно картину отреставрировали, живопись расчистили, и стало видимым то, что раньше скрывал толстый слой лака: рука музыканта держит клочок бумаги с несколькими нотными знаками. Исследователи пока безрезультатно пытаются прочесть это нотное послание. У художника нет картин, где не было бы секретов, зашифрованных знаков. Леонардо владел методом, никем не превзойденным до сих пор, благодаря которому были сделаны открытия величайшей важности. К сожалению, они на столетия были погребены в его бумагах. Огромное количество страниц, написанных его рукой, не найдено до сих пор. Вряд ли они уничтожены. Скорее всего, их просто спрятали. Опыт, знания, чувства, мысли, страдания — все, что он пережил, понял и вспомнил, Леонардо вложил в «Джоконду». Она была и остается его великой тайной. Точно известно, что Леонардо писал «Мону Лизу» не по заказу. Проработав над картиной четыре года, он увез незаконченную «Джоконду» с собой, чтобы никогда с ней не расставаться. Об этом написано так много! Книги, статьи... Целая библиотека. Можно быть уверенным в том, что будут писать и дальше. Потому что «Джоконда» — это все мы. «Джоконда» — это портрет человечества любой эпохи. «Джоконда» почти абсолютно универсальна — но только почти, потому что картина не закончена, как не может быть закончено деяние Бога. Мы можем сказать, что написать такое невозможно. Для Леонардо не было невозможного! Он мог совершить все, что задумывал, ибо обладал свободой духа и воли. Это и есть универсальность: дух, для которого нет преград, дух, направляющий человека в его стремлениях и делающий возможным медленный, шаг за шагом, подъем человечества по ступеням великой лестницы. Дух и добрая воля. Универсальность — это когда человеческая душа отражает в себе весь мир: горы, реки, облака... И Солнце. Универсальность — это когда в человеке живут великие люди минувших веков с их поиском ответов на «вечные» вопросы: Пифагор, Сократ, святой Франциск, Андрей Рублев... Универсальность можно понять только через собственный опыт. Для этого нужна работа души не меньшая, чем работа рук и ума. Удивителен пейзаж, на фоне которого изображена Джоконда. Прохладные, влажные, зеленовато-синие сумерки — не поддающееся определению время суток. Это напоминает мне пещеру, о которой рассказывает Платон. Леонардо умел делать невидимые идеи видимыми. Во время последнего сеанса, перед разлукой (они не встретились потом никогда) Леонардо развлекал Мону Лизу рассказами. «Достиг я наконец пещеры и остановился у входа в недоумении... Я вошел и сделал несколько шагов. Насупив брови и зажмурив глаза, напрягая зрение, часто изменял я мой путь и блуждал во мраке ощупью, то туда, то сюда, стараясь что-нибудь увидеть. Но мрак был слишком глубок. И когда я некоторое время пробыл в нем, то во мне проснулись и стали бороться два чувства — страх и любопытство: страх перед исследованием темной пещеры и любопытство — нет ли в ней какой-либо чудесной тайны?» Пещера была одним из самых любимых образов Леонардо. Его влекли к себе все тайны жизни. Джоконда с «неожиданно блеснувшим взором» замечает, что одного любопытства мало для того, чтобы узнать. «Что же нужно еще?» — спрашивает Леонардо. В блестящих, влажных глазах, чуть припухших, как будто она только что плакала, в тихих сложенных руках, в улыбке, в этой непостижимой улыбке, во всем облике и лице, о которое разбивает головы не одно поколение ученых и исследователей, — ответ, звучащий на тысячах языков, в миллионах значений. Когда смотришь долго на «Джоконду», становится не по себе — словно попадаешь под гипноз. Попробуйте. Достоевский говорил: «Красота — это страшная и ужасная вещь! Тут дьявол с богом борется, а поле битвы — сердца людей». Бог и дьявол — это добро и зло. Поле их битвы — сердце Джоконды. Отражение их битвы — ее лицо. Кажется, что этот пейзаж — занавес, видимость, иллюзия. Его надо только сдвинуть в сторону, чтобы дать дорогу свету, который пытается пробиться к людям. Он чувствуется в картине: тусклый, неяркий, еле видимый, занимающийся свет. Открыть занавес! А там? Джоконда знает... Она знает все, но молчит и улыбается. Ей нельзя говорить, ведь это тайна, загадка, мистерия, прожить которую мы можем только сами. Во Фьезоле из поколения в поколение передается изустное предание о «Чечеро» — искусственном лебеде, который однажды взлетел с горы и бесследно пропал. Знают там и имя безумца, вздумавшего подняться в небо, подобно Икару. Звали его Томмазо Мазини да Перетола, по прозвищу Заратустра. Он был знаменитым механиком и близким помощником Леонардо. Мечта о полете в небо была самой дорогой для Леонардо. Он никогда не расставался с ней. Вместе с Перетолой он сделал искусственные крылья. Заратустра, человек-птица, разбежался и с голой вершины горы Чечеро взмыл в воздух. Он полетел и не вернулся. Погиб ли он? Разбился? Легенда не говорит. Но с этого момента Томмазо Мазини, верный и преданный ученик Леонардо, проработавший с ним двадцать пять лет, больше ни разу не упоминается в записных книжках маэстро. Для Леонардо это была потеря лучшего друга и еще одно поражение, которых было так много в его жизни. Еще одно. Но почему? Неизменный Вазари, как всегда, приходит на выручку, проясняя: «Дивным и божественным был Леонардо, сын Пьеро из Винчи; и он достиг бы великих итогов в науке и письменности, не будь он таким многосторонним и непостоянным». Конечно, Вы, как всегда, правы, уважаемый Вазари. Но если бы не было этой многосторонности, если бы он не учил нас видеть мир как единое существо, мы были бы сегодня другими. Если бы не было тех его жертв тогда, нам было бы тяжелее идти сейчас. Идти, опираясь на опыт его поражений и побед. Идти вперед. Вперед и вверх — другого пути просто нет. «Не поворачивает тот, кто смотрит на звезду». Так говорил ученик Леонардо. Обсудить статью в сообществе читателей журнала "Человек без границ" Подписаться на журнал "Человек без границ" Журнал "Человек без границ". При цитировании материалов ссылка обязательна. Mailto: admin@manwb.ru __________ ап икс . Плей Фортуна . Плей Фортуна Зеркало . Широкий ассортимент деталей для Audi Q5 с гарантией. . Доильная аппаратура АИД, доильный аппарат Алеся . lucky jet ___ |
