Личности >
Великие европейцыЯ хочу найти Трою
Илья Бузукашвили
Одиссея Генриха Шлимана
Меж городами людей, на земле беспредельно живущих,
Сколько на свете ни есть их под солнцем и звездами неба,
Сердцем всех больше моим Илион почитался священный,
И повелитель Приам, и народ копьеносца Приама.
Гомер. «Илиада»
Вот что прежде всего у тебя, чужеземец,
спрошу я:
Кто ты? Откуда ты родом?
Гомер. «Одиссея»Старый звонарь Пранге знал много историй. А маленький Генрих мог слушать его часами. О заколдованной деве озера Зильбершельхен, парящей в лунные ночи над водой с серебряной чашей в руках. О древнем языческом вожде воинственных гуннов, что спит вечным сном в своих золотых доспехах, с королевским мечом и короной в могиле на вершине холма. О несметных сокровищах разбойника Хеннинга Браденкирла, зарытых где-то под развалинами старой башни...
Достатка в семье Шлиманов никогда не было, и Генриху кажется, что сокровища всюду лежат под ногами. Найти бы их только!
Но он уже торопится домой, прощаясь со стариком Пранге. Вдруг у отца выдастся свободная минутка, и он вновь почитает ему «Илиаду». Древние герои Гомера сразу завоевали сердце Генриха. Он знает их всех по именам и во дворе с друзьями играет в осажденную Трою...
Жизнь в его родном Анкерсхагене течет спокойно и размеренно. Здесь давно уже не происходит ничего необычного. Прихожане пастора Шлимана усердно экономят, прилежно молятся и ни о чем не мечтают. На жизни каждого из них лежит печать предопределенности. Какой еще выбор в маленьком германском городке?
Но восьмилетнему мальчику уже назначена первая встреча с Судьбой. Уже близка таинственная ночь: елка, рождественские свечи — и маленький Генрих с книжкой в руках, огромной, толстенной, со множеством картинок. «Всемирная история для детей». Перелистывая страницу за страницей, он волнуется, он поражен, особенно рисунками горящей Трои, которую греки взяли хитростью.
От Трои не осталось и следа, говорит ему отец. Она была разрушена три тысячи лет тому назад. Но Генрих не верит. «Не может быть, чтобы такие огромные стены и башни просто исчезли с лица земли!.. Когда я вырасту, я раскопаю Трою!»
Отец громко смеется, но вдруг обрывает себя, глядя на гордую позу сына и на упрямый блеск в его глазах. «Хорошо, Генрих, — говорит он совсем тихо, — раскопай Трою. Это благородная цель жизни».
Одно нам дает, а другого лишает
Бог по воле своей и желанию: все ведь
он может.
Гомер. «Одиссея»
Его детство кончилось внезапно. Умирает мать, и Генрих быстро становится в тягость отцу и его новой жене. Учиться в гимназии он будет далеко от дома.
А потом пять долгих лет проведет учеником в лавке бакалейщика, занятый работой с пяти утра до 11 вечера. День-деньской он подметает, моет пол, пилит дрова, топит печи, колет сахарные головы. Хозяин лавки как-то скажет ему: «Тебя гнетет тоска. Думаешь о том, чему бы ты мог научиться и кем стать? Нельзя так. Со всеми этими Чесли бы да кабы“ далеко не пойдешь. Твоя задача стать хорошим купцом. Этого ты добьешься, если откажешься от своей мечты. Ясно?»
От мечты своей Генрих отказываться не собирался. Счастье нужно искать. Оно не придет, если сидеть сложа руки. Генрих больше не сомневается. Он пешком отправляется на его поиски. Сначала в Росток, а потом еще дальше — в Гамбург. Здесь юноша будет не раз менять работу: от голода и тяжелых нагрузок у него часто идет горлом кровь, а кто захочет держать у себя больного работника?
Находясь на грани отчаяния, Генрих Шлиман вновь увидит таинственный лик Судьбы. Она пошлет ему на помощь друга детства покойной матери — преуспевающего корабельного маклера. Простая встреча на улице — и новый поворот жизненного пути приводит Генриха на бриг «Доротея». Каютным юнгой он отправляется в Венесуэлу. Там ждет его новая работа, новые перспективы.
Вижу я, милый, что ты не худой человек,
не ничтожный,
Если тебе, молодому такому, сопутствуют
боги.
Гомер. «Одиссея»
Глухая ночь, луна, с трудом пробивающаяся сквозь тучи, затянувшие небо, дождь со снегом, сильный шторм. Волны долго бросают корабль из стороны в сторону, а потом сбивают руль. В спешке матросы спускают на воду шлюпку...
Когда каютный юнга, замешкавшись, выбрался наверх, волны уже захлестывали палубу. Он кинулся за борт и через мгновение понял, что тонет. И все же шлюпка подоспела вовремя...
28 ноября 1841 года «Доротея», шедшая в Венесуэлу с грузом рейнских вин, потерпела крушение у берегов Голландии. Спаслись девять человек. На голландский берег Генрих Шлиман ступил со старым одеялом в руках и в промокшем нижнем белье.
Много лет спустя в одном из писем своему дяде он напишет: «Поверьте, всегда, в самые трудные для меня мгновения в жизни, в ушах моих звучали божественные гекзаметры и стихи Софокла».
В Амстердаме бывали мгновения, когда он жалел, что спасся из морской пучины. Милостыню подавали плохо. Вечером он поднимался к себе в каморку по скрипучей расшатанной лестнице, мечтая лишь об одном — пережить зиму. На Рождество, полуживой от голода, он попадает в больницу. Там тепло и кормят. О таком подарке он не надеялся и мечтать.
Пройдет немного времени, и все изменится. Своей волей, энергией и упорством Шлиман добьется расположения переменчивой Фортуны.
Если тебя не совсем Одиссеева кинула сметка,
Дело исполнить свое вполне ты надеяться
можешь.
Гомер. «Одиссея»
Поначалу Генрих Шлиман разносит по Амстердаму корреспонденцию, получает гроши и тратит их на учебники. По городу он теперь ходит с английской грамматикой в руках.
Разве не должен он трудом удержать счастье? Учить язык, как учат другие, он не может: у него слишком мало времени. И он не хочет терять ни минуты. Метод Шлимана прост. Он много читает вслух, чтобы научиться не только произносить слова на иностранном языке, но и постоянно их слышать. По ночам пишет на английском сочинения на вольную тему или вымышленные диалоги. Ежедневно заучивает по 20 страниц наизусть.
За английским следуют французский, итальянский, португальский, испанский. По шесть недель на язык.
Не беда, что владельцы компании, взявшие Генриха из милости, увольняют его, считая, что их посыльный должен летать по улицам, а не бродить, уткнувшись носом в книжку... Через неделю он уже работает у их конкурентов.
Ему каждый месяц повышают оклад. А в голове у него родятся новые идеи. Его фирма торгует с Россией — значит, нужно выучить русский. Никто не верит в эту безумную затею. Во всей Голландии, похоже, есть только один человек, понимающий по-русски, — вице-консул Танненберг.
Для Шлимана это не проблема. Спустя несколько недель после начала занятий он уже пишет частные письма на русском, может переводить. И скоро уезжает руководить отделением фирмы в Санкт-Петербурге.
Ты же теперь мне скажи, ничего от меня
не скрывая:
Как заблудился ты, что за края тебе видеть
пришлося,
Где побывал в городах и к людям каким
попадал ты...
Гомер. «Одиссея»
У русских коммерсантов Шлиман вызывает уважение.
Они во многом похожи. Планы Шлимана отличаются гигантским размахом, столь же бескрайним, как и сама Россия. У него широкая натура, которую они напрасно искали у своих европейских компаньонов. И особую симпатию вызывают безусловные надежность и честность Генриха Шлимана.
Он берется за все, что приносит прибыль: продает в Амстердам русский хлеб и ввозит в Россию селитру, из которой на императорских заводах делают порох, берет подряды на лес для сгоревшего Кронштадтского порта, поставляет индиго, улавливает конъюнктуру рынка, на два хода опережая конкурентов.
Миллионером Генрих Шлиман стал всего за несколько лет.
Кто не знает в России Шлимана — оптового купца первой гильдии, судью Санкт-Петербургского торгового суда, директора Императорского государственного банка в Санкт-Петербурге?
Новый зигзаг карьеры приводит Шлимана в Америку. Там в Калифорнии, где во время золотой лихорадки миллионные состояния сколачивались за несколько месяцев, Шлиман открывает свой банк. Покупает золото или принимает в залог под проценты. Честно взвешивает и честно платит. Говорит с каждым на его родном языке. В очереди к нему толпятся испанцы и итальянцы, немцы и русские, поляки и французы.
Он удвоит здесь свое состояние и вернется в Россию. Теперь это уже совсем не тот Шлиман, который приехал сюда в 1846 году. Его имя было никому не известно. Теперь его знает весь деловой мир.
Быть может, Кронид-промыслитель
Даст нам уйти и спастись от опасности,
нам здесь грозящей.
Гомер. «Одиссея»
Он изменился, Генрих Шлиман. Стал игроком. Превратился в того, кем никогда не был и никогда не хотел быть. Его мучают мысли о пожаре, который может уничтожить склады с товарами. О буре, которая потопит его корабли...
Но уже вновь взведен курок его судьбы. С ним по-прежнему старый, потрепанный томик «Илиады», купленный на первые заработанные в Амстердаме гроши. И все сильнее зов детской мечты. После долгого перерыва Шлиман начинает учить новый иностранный язык. Греческий.
Тетрадь за тетрадью исписывает он фразами на греческом — упражнения, полные тайных признаний.
«Я хочу в Грецию. Там хочу я жить».
«Я знаю, что скуп и жаден».
«Я знаю, говорят: "Каждый сверчок знай свой шесток". Но я не могу дольше оставаться купцом. Мне надо бежать отсюда. Я должен получить возможность жить для науки, которую я так люблю».
Он отправляется в путешествие. Сначала в Европу, а потом на Восток. Он уже не просто турист-путешественник, но настоящий искатель приключений. На пути из Каира в Иерусалим, в пустыне, он чудом избежит смерти от рук разбойников-бедуинов. Едва не погибнет в водах Иордана. Совершит, рискуя жизнью, паломничество в Мекку.
Посещение древних руин Италии, Египта и Сирии убеждает его: чтобы вести настоящие раскопки, надо иметь куда больше денег, чем он предполагал.
Девять месяцев длится его путешествие. Встречи со всеми красотами древнего мира. Но в глубине души своей ждет он одной-единственной встречи — с Элладой.
Проездом в Лондоне он встретит знакомого голландского коммерсанта, который так и не поймет Шлимана. Как можно целый день бродить по Британскому музею и смотреть на древние камни и мумии?!
«Древние камни, — про себя думает Шлиман. — Может быть, вся моя жизнь только окольная дорога к ним».
С радостным духом он ветру свой парус
подставил и поплыл.
Сидя на крепком плоту, искусной рукою
все время
Правил рулем он...
Гомер. «Одиссея»
Когда Генрих Шлиман бросил свое дело и оставил Петербург, его бывшие компаньоны лишь развели руками. В городе остались жена и дети, которым он назначил хорошее содержание, старые слуги, бывшие приказчики, получившие щедрую награду. Никто из них его больше не видел...
Генрих Шлиман устремился навстречу своей мечте.
Нет. В Грецию он сразу не поедет. Окольный путь к берегам мечты еще не завершен. Вначале его ждет кругосветное путешествие: Тунис, Египет, Индия, Ява, Япония, Китай. А потом еще одна остановка — в Париже 44-летний миллионер становится скромным студентом Сорбонны. Первую половину дня он слушает лекции по истории, искусству, археологии, иероглифике, санскриту, а вторую — изучает книги, рекомендованные профессорами.
К раскопкам Трои в Турции он придет с багажом, который успеет накопить за 46 лет жизни. Здесь, где пролив Дарданеллы соединяется с Эгейским морем, Шлиман намерен откопать великий древний Илион, как называл город троянцев Гомер. Вместе со Шлиманом на поиски античного города приехала его новая жена — гречанка София Энгастроменос. Она младше Генриха на 30 лет, но целиком разделяет его любовь к Гомеру и так же мечтает о возрождении славы античной Греции.
Никто не относится серьезно к замыслам Шлимана. Богатый чудак просто решил пустить по ветру свои миллионы. Так думают те, кто не очень хорошо знает Шлимана
В его распоряжении около сотни рабочих, и они ведут раскопки на холме Гиссарлык. Это противоречит всем научным предположениям о местонахождении Трои, но Шлиман больше верит Гомеру, чем кабинетным ученым. Если все описания сражений греков и троянцев, поединка Ахилла и Гектора у Гомера и многие другие факты правда, то Троей может быть только Гиссарлык, убежден Шлиман.
Страшно меня самого побуждают и дух мой,
и сила...
Гомер. «ИЛИАДА»
Ему предстояло настоящее сражение за Трою. Впрочем, за нее он сражался всю свою жизнь. Средиземноморский зной сменялся холодным осенним дождем. Осыпались стенки шурфов. Москиты несли с собой малярию, а ядовитые змеи заползали прямо в постель. Шлиман трудился, не зная ни сна ни отдыха. Он копал, руководствуясь собственной интуицией и детскими представлениями о Трое: она должна была быть большим и величественным городом, и он не раздумывая сносил не отвечавшие идеалу постройки. Из земли выступали фундаменты стен и основания башен, город уходил все ниже и ниже...
Их было девять — городов, которые Шлиман, один за другим, освобождал из-под земли. Но который из них Троя?
Раскопки продолжались на второй год и на третий. Пока, наконец, не был обнаружен клад, сделавший Шлимана знаменитым во всем мире.
Двадцать четыре ожерелья, шесть браслетов, 870 колец, 4066 брошей, 600-граммовая золотая бутыль, две великолепные диадемы, перстни, цепочки, множество мелких украшений, блюда, сосуды и кубки
Он счастлив. Сбылась мечта всей жизни — он нашел Трою! Сокровища Приама, легендарного царя троянцев! Его дворец!
Имя Шлимана не сходит с газетных страниц. Им восхищается весь мир. Он становится человеком столетия.
Но официальная наука встречает открытия Шлимана в штыки.
«Можно ли относиться серьезно к человеку, который нажил состояние в России, ввозя контрабандой селитру из Пруссии?!»; «Что он, собственно, нашел? Горшки? И кто докажет, что они не подделка?!»
Его открыто называют мистификатором, унижают и издеваются над ним. Раздаются требования запретить «этому немцу» сделать хотя бы еще один удар лопатой...
Так начиналась новая жизнь Генриха Шлимана. Шлимана-археолога. За 17 лет, которые ему подарит на великие поиски Судьба, он еще не раз будет возвращаться к Трое. И не раз повергнет весь мир в изумление своими находками в Микенах, Охромене, Тиринфе.
Муза, скажи мне о том многоопытном муже,
который
Долго скитался...
Гомер. «Одиссея»
Случилось то, что и должно было случиться. Гомер и Шлиман попрали время. Разделенные тысячелетиями, они встретились в городе царя Приама. Мальчик, поверивший поэту на всю жизнь, выполнил клятву детства: «Я раскопаю Трою!» А как нелепо звучали когда-то эти слова в устах сына пастора-бедняка из крохотного немецкого городка!
Мало-помалу ученый мир пришел к выводу, что настоящая Троя находилась в тех слоях, которые Шлиман разрушил, докапываясь до своего воображаемого Илиона. «Клад Приама» был спрятан за сотни лет до Приама. Подлинная Троя была тем самым неприметным поселком, на который Шлиман не обратил никакого внимания.
Но почему-то историческая правда походит больше на маловажные детали на фоне свершений Генриха Шлимана.
Словно Колумб, он открыл мир более удивительный, чем тот, что искал. Он и впрямь не раз ошибался: путал датировки раскопок, наивно принимал желаемое за действительное. И были правы, наверное, авторитетные археологи, когда упрекали Шлимана: «...невозможно драться и выигрывать битвы в науке только одним горячим сердцем...» Да, невозможно. Но никакие битвы нельзя выиграть без горячего сердца!
Вера Шлимана была выше его знаний. Даже в своих заблуждениях он был прекрасен. Прекрасен в своей верности Гомеру. В неукротимой страсти к новым и новым трудам, в то время когда деньги, слава и годы давно звали его на покой...
Генрих Шлиман умер в Неаполе. Шел по улице и вдруг упал. Воспаление среднего уха проникло в мозг, он потерял речь и через несколько часов скончался, немного не дожив до своего 69-летия.
Его вдова скажет: «У меня была необыкновенная возможность глубоко вникнуть в смысл жизни. Этим я обязана моему любимому мужу Генри».
Один из его друзей на траурном митинге в Берлине почтит память Генриха Шлимана такими словами: «Он добивался великого и свершил великое. Что бы с ним ни случалось, он всегда был верен самому себе. Его единственной заботой было стремление к более глубокому познанию истины».
В Афинах мраморный бюст Гомера бессменно стоял в почетном карауле у его гроба. А благодарная Греция в эпитафии посвятила ему два слова: «Герою Шлиману».
Также скажи, почему ты печалишься духом
и плачешь,
Слыша рассказ о судьбе аргосских данайцев
и Трои?
Боги назначили эту судьбу им и выпряли
гибель
Людям, чтоб песнями стали они
и для дальних потомков.
Гомер. «Илиада»
Послать ссылку другу
