Статьи

Объединение по Кубертену

Дмитрий Зубов

В ноябрьский вечер 1892 года в главной аудитории старой Сорбонны праздновали пятую годовщину Союза спортивной атлетики Франции. Заканчивая свое выступление, барон Пьер де Кубертен предложил возродить Олимпийские игры. «Я предвидел почти любую реакцию... за исключением того, что действительно произошло. Возражения? Протесты? Ирония? Безразличие? Отнюдь. Все аплодировали, все одобрили, и все желали мне больших успехов, хотя никто в действительности ничего не уразумел», — написал он впоследствии в своих мемуарах. Мода на шоу в стиле древних олимпиад в те времена господствовала по обе стороны Атлантики. Однако слушатели Кубертена не уловили главного — предложения возродить не древнюю форму, но дух Олимпизма. А к этому, как оказалось, многие готовы не были.

На I Олимпиаде греки ждали своего героя. Им стал Спиридон Луис — колоритный крестьянин в народной юбке, абсолютно незнакомый с тонкостями научно обоснованной тренировки. Он готовил себя к играм постясь и молясь и всю ночь накануне соревнований провел перед иконами. Его победа в марафоне была величественной в своем великолепии и простоте. Он вбежал на 60-тысячный стадион без малейших признаков усталости.

Представители различных видов спорта никогда не объединялись ради единой цели. Не были готовы к сотрудничеству даже молодые спортсмены, в основном студенты, бросавшие подозрительные взгляды друг на друга. Со взрослыми людьми было еще сложнее. Союз французских обществ гимнастики заявил, что его члены будут поддерживать идею возрождения Олимпийских игр, только если в них не станут участвовать их политические противники немцы. Но такая позиция была далека как от миротворческих идей Кубертена, так и от его представлений о патриотизме.

Кубертен верил в объединяющую силу спорта, лучшим свидетельством чему стало то, что он, французский барон, в 1894 году на Конгрессе за возрождение Олимпийских игр отдал право проведения первых Игр нашего времени Афинам. Но даже этот благородный порыв вызвал неожиданные затруднения.

Еще одним героем I Олимпиады стал француз Леон Фламан — он лидировал в 100-километровой гонке на треке. Заметив, что у грека сломался велосипед, Фламан остановился и возобновил гонку лишь после того, как его сопернику заменили «машину». Француз одержал двойную победу. Это было в духе древних традиций и в духе Кубертена, который часто повторял на своих лекциях: «...нужно радоваться успехам не только своих земляков, но и всех приехавших на Игры. Слова «Чужеземец» не должно быть в спортивном лексиконе. Победы атлетов из других стран должны не омрачать, а вдохновлять на упорные тренировки. Позорным должно стать не поражение, а неучастие в Играх».

За два года до Игр члены греческого парламента вежливо намекнули Кубертену, что лучше ему не приезжать в Грецию, и склоняли отказаться от олимпийского проекта, ссылаясь на нехватку средств. Кубертен ответил им через газету «L’Asty»: «У нас, французов, есть поговорка: «Слово невозможный — не французское». Некто сказал мне сегодня, что оно греческое. Я этому не верю». Понадобились вся сила убеждения и природное красноречие, чтобы доказать политикам и журналистам, что Игры в первую очередь нужны самим грекам!

Греция оказалась живой и верной себе: одновременно и древней и современной. «Я поверил в возрождение, которое ее ожидало», — скажет потом Кубертен. В отличие от политиков, афинские студенты полностью поддерживали Игры, а дети на улицах Афин уже играли в олимпийцев. Кубертен жалел только о том, что плохо знает греческий и не может понять, что советуют ему простые люди.

В Греции он выступил с пламенной речью перед Национальным олимпийским комитетом: «Для вас, наследников древних греков, все будет просто. Сооружения? Они у вас уже есть, по крайней мере, почти все. Организаторы? Само ваше присутствие здесь дает на этот счет твердую гарантию. Энтузиазм ваших соотечественников? Об этом даже говорить не приходится. Но надо тотчас же приниматься за дело».

Спорт может вызывать как наиболее благородные, так и наиболее низменные чувства; он может развивать бескорыстие и алчность; может быть великодушным и продажным, мужественным и отвратительным; наконец, он может быть использован для укрепления мира или подготовки к войне. Благородство чувств, стремление к бескорыстию и великодушию, дух рыцарства, сильная энергия и мир являются основными потребностями демократических государств, как республиканских, так и монархических. Пьер де Кубертен

На проведение Олимпийских игр Афины принимали пожертвования со всех концов страны, но денег все равно не хватало. Тогда один грек, профессиональный коллекционер, выпустил первые олимпийские марки, а другой спонсировал реконструкцию стадиона IV века до н.э.

6 апреля 1896 года в Греции открылись I Олимпийские игры современности. Это была победа, однако сам Кубертен считал, что пройдет еще много лет, прежде чем созреет настоящий плод.

Олимпийские игры, какими их возрождал Кубертен, — это не чемпионат мира по разным видам спорта, а фестиваль молодости и предельных усилий, проверка не только физических кондиций, но и моральных качеств спортсменов. В древние века, чтобы союз «мышц и духа» был плодотворным, на Олимпийские игры со всей Греции съезжались писатели и художники и принимали участие в своих «соревнованиях». Весной 1906 года Кубертен созывает конференцию, чтобы найти формы, благодаря которым спорт мог бы взаимодействовать с искусством и литературой. Лучшие специалисты в различных областях предложили Международному олимпийскому комитету организовать «пять соревнований в области архитектуры, скульптуры, музыки, живописи и литературы на лучшие работы, посвященные спорту». Такие соревнования должны были стать неотъемлемой частью каждой Олимпиады. С этого момента Хартия возрожденного Олимпизма стала законченной. Пьер Кубертен сделал все, что мог, для развития олимпийского движения...

Олимпизму Пьер де Кубертен пожертвовал состоянием и личным счастьем. Поначалу его жена Мари разделяла олимпийское подвижничество мужа, но в конце концов в семье наступил разлад. Первенец Кубертенов, сын Жак, по недосмотру родителей стал инвалидом. Дочь Рене заболела тяжелым нервным расстройством. Два племянника — единственное утешение Кубертенов — погибли в сражениях первой мировой. В преклонном возрасте барон и его супруга остались без средств к существованию и жили на пансион благотворительного фонда.

Пьер де Кубертен умер в возрасте 74 лет в женевском парке, где каждое утро делал зарядку. Согласно завещанию, его тело похоронили в Швейцарии, а сердце — в Олимпии.

Сегодня уже никому не нужно доказывать необходимость подобных игр. Напротив, государства всех континентов оспаривают друг у друга право проведения очередных Олимпиад. Международное олимпийское движение кажется сейчас, как никогда, большим и сильным. Это действительно большой, но вместе с тем очень хрупкий организм: слишком тонка та грань, что отделяет изначально чистые идеи Кубертена от попыток превратить Игры в околоспортивное шоу, поле политических баталий и состязания химиков в приготовлении допинга.

Оригинал статьи находится на сайте журнала "Новый Акрополь": www.newacropolis.ru

Обсудить статью в сообществе читателей журнала "Человек без границ"

Подписаться на журнал "Человек без границ"