Статьи

Диггеры планеты Андеграунд

Олег Филин

Солнечный свет, пение птиц, зеленая трава... Добровольно лишиться всего этого и проводить все свое время под землей? Для этого у человека должны быть очень веские причины...

Вадим Вячеславович, несмотря на многочисленные публикации, а может и благодаря им, в сознании обычного человека сложился образ диггера как фанатика с горящим взглядом и землистым лицом, грязного и оборванного, бродящего по канализации в поисках сокровищ...

• Есть и такие. Но это не диггеры, хотя себя они называют так. Это люди без головы, которые ведут совершенно противозаконную деятельность внутри городских систем: проникают на государственные объекты, взламывают эти объекты, даже оставляют там угрожающие надписи.

Эти люди выносят на свет, во-первых, очень много ложного, искажая представление о подземельях. А во вторых, есть вещи, которые нельзя выносить, потому что они имеют отношение к национальной безопасности. Если мы там бывали, то никогда не выносили это ни в прессу, ни в Интернет. Об этом ходят легенды, но никто не знает, где это, и мы никогда не делали привязки к местности.

А эти люди — мы с ними встречались — просто говорят: «Мы взламывали и будем взламывать коммуникации, потому что не видим иной возможности проникать под землю». Они против диггеров, против чиновников — против всех и всего. Они только за то, чтобы проникнуть туда, что-то увидеть, получить какой-то кайф.

У вас другие методы?

• Мы никогда не позволяли себе взлома. Мы или шли по следам взлома, или находили моменты (это было раньше) открытости систем.

Насколько высок риск в вашей работе?

• Дилетантам под землей делать нечего. Есть уже многочисленные случаи жертв среди непрофессионалов: сегодня подземка не прощает никаких ошибок, и она меняется динамически. Меняется не только с каждым годом, но и с каждым часом. И там, где ты раньше проходил, сегодня ты должен нырять в акваланге.

Мы с вами пошли «от противного» и выяснили, кто не является диггером. А чем все-таки занимаются настоящие диггеры?

• Диггерство сейчас имеет отношение ко всем подземным наукам. Среди направлений работы нашего Центра подземных исследований — помощь в предотвращении геотехногенных катастроф, в ликвидации их последствий. Важная вещь — составление кадастра всех подземных сооружений, ведь катастрофа зачастую осложняется незнанием или неверным представлением о расположении подземных коммуникаций.

В рамках нашего движения есть и исследовательское направление — архивная работа и составление карт.

Мы проводим работы и по таким направлениям, как археология, экология, геология, биология. В этом отношении тоже сделано немало. Например, найдены причины возникновения многих гриппов — это водостоки Москвы. Это работу мы ведем совместно с сотрудниками Института микробиологии и РАН.

Время от времени Москву потрясает известие об очередном «провале» — обрушивается какой-нибудь дом или, как на Пушкинской, часть улицы. Как неполадки в «подземной Москве» отражаются наверху?

• Типичный пример — это ситуация с Театром зверей им. Дурова. Театр — одно из самых старых административных зданий города, фундамент его заложен давно, грунты нестабильны. Здесь сложный в гидрогеологическом отношении район, как и многие другие районы Москвы. По-видимому, более новое здание вытеснило в сторону старого очередной пласт воды. Изменился гидрогеологический баланс района — ведь рядом такие реки, как Неглинка и др. И вот эти нестабильные гуляющие грунты воздействовали на неплотный и периметральный фундамент этого здания. Мы наблюдали за процессом, и когда начали расти трещины, стали звонить Наталье Владимировне Дуровой, которая до последнего там была со своими попугаями, и «Диггер-Спас» всех животных перевел в новое здание.

Такой же процесс был на Ленинском проспекте, 32. Там под магазином «Три толстяка» мы обнаружили большую полость, метров 15. И то же самое сейчас происходит в динамике во многих районах Москвы, например в ЦАО, в Колобовском переулке. Практически каждую неделю к нам обращаются их жители. Многие люди уже видят процесс образования трещин, их расширения, просадки зданий. И этот процесс особенно активно пошел в последние два-три года.

Вы упомянули об экологических, биологических исследованиях. Грипп в водостоках — это единственная проблема?

• Конечно, нет. Если говорить об экологии, то, наверное, ни для кого не секрет, что вдоль Москвы-реки и Яузы расположены многие заводы-загрязнители. Они на протяжении многих километров имеют тайные, незаконные, трудно отслеживаемые врезки в общие системы водоциркуляции: водостоки, дренаж, как правило в старые объемные системы, которые общим обходом по водостокам не рассматриваются, поскольку труднодоступны для обходчиков. И вредные отходы этих предприятий разносятся по трубам, по подземным полостям, закладываются в земле или выбрасываются в каналы Москвы-реки и Яузы. И собственно опасность — это опасность долгих загрязнений с неожиданными аварийными выбросами.

Не могу не задать этот вопрос... А клады вы находите?

• Находим сокровища, которые по своей этнографической, исторической ценности важнее кладов. Но находок могло бы быть гораздо больше. Дело в том, что с археологией сейчас мало кто считается. Множество находок, гробов с древними украшениями в результате наших исследований открывались под землей в первых вскрытиях Манежа. Но некоторые так и не были обследованы и были впоследствии разграблены. Сколько прикрыто всего!

Хватило бы археологам на создание тридцати музеев и дало бы возможность разговаривать о святынях нашего русского национального достоинства. Но этого нет. И то, что осталось от русской московской истории, все больше гибнет от канализационных вод, от загрязнения поверхности. Это печально. И мы пытаемся сказать: «Люди, опомнитесь! Что вы делаете с этим слоем подземным!» Ведь пожинать придется нашим внукам и правнукам. Необходимо сохранить наши в буквальном смысле подземные корни!

А правда, что это вы обнаружили Воскресенский мост на Манежной площади?

• Очень яркое воспоминание осталось об этой работе. Если помните, в Сигизмундовом плане указан очень красивый, многоярусный мост, под которым протекает Неглинка. По одной из легенд-былей, Иван Грозный якобы прошел по нему, стукнул посохом и сказал: «Быть посему! Москве — граду каменному!» И очень много есть легенд разнообразнейших. И там, под Воскресенским мостом, Неглинка впервые была как бы в туннеле. Это лишь потом появились подземные туннельные реки и из них с больших глубин осажденный Кремль брал воду.

А этот мост являлся как бы одной из труб внешнего города. И мы обнаружили мост. Археологов там в этот момент уже не было. Артем Задикян, наш фотограф и стенограф, вдруг увидел, как падает слой земли и обнажается какая-то арка. «Ход, — думает он. — А может тот самый мост?» Мы приехали к нему, а экскаватор уже собирался разрушать. Мы с Артемом пришли к выводу, что по Сигизмундову плану это все же средняя арка Воскресенского моста, под которой текла Неглинка.

И под которой действительно на глубине четырех метров есть подземный коллектор, кирпичный, но отделанный в 1929 году частично цементом по приказу НКВД, потому что он выводит во все подземные системы сооружений Кремля, и его необходимо было укрепить.

И вот мы подходим, раскапываем руками, вызываем ребят. Экскаваторщики ругаются. Пришел главный мастер по котлованам этого участка, а мы их не слушаем и продолжаем работать. Вызываем бригаду из телеканала «2 х 2», все это снимаем. Конечно, в этом месте строительный процесс замирает. Но археологов все нет и нет и связаться с ними не могут.

И мы отстаиваем этот объект. Это действительно оказывается Воскресенский мост. Через час поисков находим под ним дубовый, уже полусгнивший гроб, крышка провалилась, видны останки человека, какие-то украшения типа бус. Но самое странное, что никакие гробы так не ставились, их просто в этом месте захоранивали. А здесь он располагается под мостом на столбиках, сделанных из белых кирпичей. Это удивительно.

Совершенно непонятная вещь. Поблизости мы нашли также огромный кувшин, сделанный из металла, кованый, тоже закрытый. И вот, не решаясь проникнуть в гроб, ожидая археологов, мы это на ночь оставляем, договорившись, что строители ничего не тронут, а завтра продолжим работы. В результате за ночь все разграблено полностью. У нас остались только фотографии. Теперь этот мост под землей. Да, мэр поздравил частным порядком, пожал мне руку... Многие московские клады, вернее остатки, были нами найдены, но они абсолютно не упоминаются. Но это как шрамы в душе.

То есть диггер должен быть и археологом, и биологом, и спасателем... А что за люди к вам приходят?

• Придти могут все. Другое дело, какой произойдет отбор. Некоторые сами не уживаются с коллективом и уходят, некоторые уживаются, но могут уйти потом. Отсев идет еще и за счет тренировок, которые мы сделали очень жесткими. Если человек все это выдержал, то он здесь задерживается. Поэтому задерживаются единицы. Другое дело, что единиц этих уже тысячи... Но это уже другая тема.

Наши ребята нравственно очень высокие люди. Они прошли через все, поняли, что надо делать. Ведь к нам периодически разные люди приходят, в том числе бывают и не совсем нормальные, фанатики подземелий, которые просто могут нести опасность для общества, если узнают, как проникнуть под землю. Если нет моральных, духовных критериев, это очень опасно.

Мы ведь даем инструмент, знания, а на что это употребить, зависит уже от человека. И мы за то, чтобы культивировать вот эти высокие духовные отношения, чистоту, высокий патриотизм и порядочность истинного диггерства. ...У нас сейчас довольно болезненный вариант разговора получается, потому что затрагивает нашу, слава богу, чистую совесть, честь и незапятнанную репутацию, к которым мы всегда стремились.

Вадим Михайлович, а что бы вам еще хотелось сделать?

• Кроме Центра подземных исследований мы мечтаем о создании спасательной службы — отряда «Диггер-Спас». Осталось немного — чтобы с нами считались. К сожалению, сейчас у нас нет ни походящего транспорта, ни своего помещения, ни денег, ни даже специального оборудования. Так что пока хорошая идея не в чести. Но самосозданный «Диггер-Спас» работает уже четыре года и на высоком счету у россиян.

Вадим Михайлович, вы работаете уже много лет. Наверняка же были какие-то яркие, запомнившиеся случаи?

• Есть вещи, которые почему-то хорошо запоминаются. На Юго-западе в 12-метровый колодец провалился пьяный, сломал себе ногу, застрял в этом колодце, и сверху достать его было невозможно. Мы опускали на веревке, привязав за ноги, к пострадавшему нашего человека, который сделал ему противошоковый укол. А чтобы достать этого пострадавшего, мы за километр от него спускались под землю, по бешеному течению под землей прошли, по лесенке поднялись к нему, оттуда его деблокировали. Потом его разворачивали, обвязывали, с помощью блоков, полиспастов поднимали и достали живого. Это случай аж 1988 или 90 года, после которого мы и подумали, что нужно создавать такое особое спасательное формирование, как «Диггер-Спас».

Еще один случай — когда за нами бешеный поток воды мчался (я потом точно такой увидел в фильме «Крепкий орешек») и нас захлестывала вода. Мы убегали и ушли от нее в колодец. Колодец оказался забутованным, или, может быть, просто кто-то поставил машину на люк — так часто бывает. И тут даже состояние аффекта не помогло на адреналине этот люк поднять. Вода поднималась, и мы единственно Богу молились, чтобы он нас спас. И вода ушла. Это оставило глубокий отпечаток на всю жизнь. Потому как Господь распоряжается человеческими жизнями.

Так все-таки диггер — это больше профессия или романтика, для души? Существует ли философия диггерства?

• Там, внутри, — мир, отражающий поверхность, зазеркалье. Мир, принимающий в себя все, аккумулирующий и отдающий назад, на поверхность. И здесь, в этом «чреве Левиафана», как написал в свое время Гюго о подземке очень любовно, действительно делается очная ставка всем человеческим глупостям, ошибкам или, наоборот, хорошим и добрым делам. Потому что все выходит из этого горнила и в него возвращается. Для нас, по нашей философии, там нет национальных границ. Границы есть только наверху, а недра едины.

Мы открыли для себя и то, что диггеры должны сохранять этот подземный мир. Мы все зависимы от него, мы все его попираем. Он загадочен и необычен и нуждается в правильном исследовании и использовании.

И есть поиск, поиск света в конце тоннеля, мирового света, поиск доброго, духовного, заложенного, может быть, нашими далекими предками и самой природой. Поэтому есть смысл и значимость той миссии, которую мы несем, миссии поиска, создания карт, какого-то направления и пласта культуры, точнее сказать, нового вида культуры, взаимопроникающей культуры поверхности и недр. Единого осмоса поверхности и антропогенных недр цивилизации.

Я и мои коллеги показали за очень многие годы всему миру, и мы можем этим гордиться, что подземка — она не только плохо пахнет, но она еще и величие нашей архитектуры и архитектоники, значимость самого могучего инжениринга и многое другое. Мы посчитали ее своим домом. Вторым, но он же, возможно, основной, потому что в нем мы себя лучше всего чувствуем.

Это так прекрасно — от будничного, суетного мира уйти в этот мрак, в эту тьму истории. Прислушаться к нему, какие-то откровения понять. Придя из архивов, подтвердить то, что нашел там или гипотетически представлял сам, а потом вынести это на поверхность, для людей. Это хождение по тоннелям, трубам времени между прошлым и будущим, тайнами прошедшего и полной неизвестностью грядущего. Для нас это не только философские, но и жизненные принципы. Может быть, так поэтически и пафосно для нас звучит то, что мы определяем для себя как «желание быть под землей». И, конечно же, помогать людям через это.

Оригинал статьи находится на сайте журнала "Новый Акрополь": www.newacropolis.ru

Обсудить статью в сообществе читателей журнала "Человек без границ"

Подписаться на журнал "Человек без границ"