«Поющее сердце»

Анатолий Щевьёв

Познакомился я с этой книгой на первом курсе института. К нам, вчерашним школьникам, ещё не умевшим писать и слушать как следует лекции, пришёл профессор психологии и начал говорить так, что не слушать и не понимать было невозможно. Он обращался к душе каждого, хотя говорил вроде бы для всех. Оказалось, что делился он с нами кроме всего прочего и мыслями русского философа Ивана Ильина. Профессор дал нам задание взять в библиотеке журнал (к сожалению, не помню какой), в котором была напечатана книга Ильина «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний» и прочитать и законспектировать несколько глав из неё.

М. Нестеров. Мыслитель. Портрет Ивана Александровича Ильина. 1921. Фрагмент

«Поющее сердце» — от самого названия уже веяло какой-то умиротворенностью, «тихим созерцанием». А названия глав... Где ещё можно встретить такие простые формулировки: «Без любви», «О справедливости», «Моя вина», «О щедрости», «О страдании», «О совести», «О терпении»?.. Получалось какое-то собрание аксиом. И я с юношеским скепсисом начал читать...

И вдруг вся книга, как тёплый дождь, пролилась на мою душу! Я прочитал её тут же, запоем, в читальном зале библиотеки. До сих пор помню, как отложил журнал и закрыл глаза. В книге были ТАКИЕ мысли, которые заставляли думать сердце.

Как же может быть так, чтобы смысл справедливости заключался в формуле неодинакового отношения к неодинаковым людям?! Но парадокс был в том, что именно такая справедливость и есть высшая душевная или, если хотите, Божественная справедливость. Хотелось кричать: «Так и есть! Меняйте законы, государственные деятели, — да так, чтобы справедливость стала „искусством неравенства, потоком живой и предметной любви к людям“!» Конечно, в душе эту аксиому человек осознаёт постоянно, замечая несправедливость именно сердцем. Ильин всего лишь помогает «разместить и устроить» это в душе. Кто, кроме него, может назвать справедливость художественным началом? Сам философ говорит, что люди смогут осуществлять справедливость только тогда, когда станут её «живыми художниками и усвоят искусство предметного неравенства». Именно тогда человек и будет ждать такой справедливости, забывая сердцем о неизбежной несправедливости по отношению к себе, своим близким. Нужно просто начать с себя.

В душе возник протест: как можно терпеть несправедливость?! Ильин отвечает и на этот вопрос: нужно терпеть, но терпение в его понимании не «пассивная и тупая покорность», это «напряжение и активность духа».

Он смотрит в душу человека так внимательно, что иногда берёт оторопь: как можно говорить о самом сокровенном, да ещё так точно?! Сколько раз я слышал, что человек не может прожить без любви, но понял это только тогда, когда влюбился, когда самое драгоценное открылось прямо сердцу — именно так, как и писал Ильин: сердце может петь!

Такая философия раскрывает сердце, как бутон. Не силой, когда и сам цветок может погибнуть, а с помощью сердечного солнца, когда под воздействием его лучей душа начинает понимать, чувствовать так, как никогда до этого.

Вовремя сказанные слова помогают, побуждают сердце петь. У Ильина такие слова есть, и они на все времена. «Есть только одно истинное „счастье“ на земле — пение человеческого сердца».

...Я ещё раз прочитал свой студенческий конспект «Поющего сердца». И неожиданно увидел предложение, которого раньше не замечал: «Современный мировой кризис есть кризис заглохшего сердца и восставшего праха».

Подписаться на журнал «Человек без границ»