Через века: Четвертый поход Дон Кихота

Ирина Хаустова

Уже 400 лет Дон Кихот и его верный оруженосец Санчо Панса, ни на миг не останавливаясь, путешествуют из страны в страну, из перевода в перевод, из толкования в толкование, из книги в книгу, отражаясь то в стихах, то в картинах, то в карнавальном действе.
Их судьба полна приключений и неожиданных поворотов. Они активно участвовали в жизни людей и каждому поколению читателей открыли и открывают что-то свое. Не случайно XXI век назвал книгу Сервантеса лучшей в истории человечества.

Когда сегодня о появлении сколько-нибудь значительной, а то и не очень книги сразу становится известно, мы не удивляемся: вездесущий Интернет проник даже в забытые богом места. Но как в 1605 году смог почти мгновенно распространиться по всей Европе простой рыцарский роман, каких тогда было множество?! Ведь в том же 1605 году его шесть раз переиздали в Испании, а уже в 1612-м впервые перевели в Англии. Дон Кихот отправился в свой четвертый поход через пространство и время, а спустя три века Белинский заметил: «Великое создание Сервантеса вполне достойно великой славы, с «Дон Кихотом» началась новая эра... новейшего искусства».

Современники этого еще не знают. Они с увлечением следят за приключениями Дон Кихота и Санчо и смеются: «Угораздило же этого идальго свихнуться, читая рыцарские романы. Все читают, но с ума не сходят!» Смеются — и способствуют распространению книги, ведь смех не знает границ. Роман читают и перечитывают, переводят (нередко с перевода) на разные языки.
Именно переводчики первыми попытались проникнуть в замысел Сервантеса. А читатель, как оказалось, успел полюбить Дон Кихота, этого смешного безумца и мечтателя. И, полюбив, вдруг увидел в нем много качеств, достойных уважения и подражания. Он вдруг осознал, что этот чудак, «лишенный такта действительности», живущий в своих мечтах, искренне стремится помогать всем страждущим, считая это своим долгом, и ничего не боится. И вот уже в английской прозе ее золотого тридцатилетия, у Филдинга, Смоллетта и Стерна, появились новые герои — добрые и наивные чудаки, очень милые и симпатичные, хотя и полностью лишенные здравого рассудка.

Вслед за англичанами свое слово в осмыслении произведения Сервантеса сказали немецкие романтики. В конце XVIII — начале XIX века они буквально перевернули представление о «Дон Кихоте», увидев в нем недосягаемый образец романа, в котором остро поднят вопрос о противоречии между действительностью и мечтой. Романтики восторженно писали о «музыке жизни», звучащей со страниц «Дон Кихота». Если они и смеялись, то это был смех сквозь слезы — они симпатизировали герою за его преданность идее и величие духа, а безумной считали реальность, которой Рыцарь Печального Образа бросил перчатку.
Ф. Шеллинг заговорил о символике романа, это поднимало его с национального на общечеловеческий уровень. Дон Кихот и Санчо становились мифологическими героями, а история с ветряными мельницами и подобные ей — подлинным мифом.
Почти все романисты XIX века так или иначе откликаются на роман. Прямыми наследниками Дон Кихота можно назвать мистера Пиквика и милых чудаков Диккенса, Сирано де Бержерака и мадам Бовари, Тома Сойера...

Русские писатели-классики открыли еще одну грань романа — его глубокую диалогичность: «Дон Кихот» с каждым говорит о чем-то своем. Все сильнее ощущается многозначность романа, в образах Дон Кихота и Санчо все явственнее проявляется символическое ядро.
Н. Гоголь использовал роман как отдаленный образец, работая над «Мертвыми душами». Для него донкихотство было явлением отрицательным, а Дон Кихот — антигероем. И в Чичикове он пародирует возвышенный энтузиазм Дон Кихота, превращая его в практичного дельца.
И. Тургенев своей статьей «Гамлет и Дон Кихот» (1860) взбудоражил русского читателя — столь неожиданным был взгляд на Дон Кихота как на человека, чья жизнь составлена из жертвы, веры и борьбы. В герое Сервантеса ему был дорог «поэтический порыв, стремление куда-то к свету и беззаветная любовь к людям» — все то, что отличает Рудина, Инсарова и других героев самого Тургенева.
Всецело принял пафос речи, возвеличивающей донкихотов, поборников добра, и Н. Лесков. В образах его любимых персонажей — и милых сердцу праведников, и народных заступников — отражаются черты трагикомической личности Дон Кихота.
«Великим произведением всемирной литературы», принадлежащим к числу книг, которые «посылаются человечеству по одной в несколько сот лет», назвал «Дон Кихота» и Достоевский. «Из прекрасных лиц в литературе христианской стоит всего законченнее Дон Кихот», — писал он. Достоевского больше всего интересовали нравственные проблемы, поднятые Сервантесом. Постоянный диалог с Дон Кихотом позволил писателю прояснить свою позицию по отношению к собственному герою — князю Мышкину. Еще одна ниточка связывает «Дон Кихота» с «Идиотом» — их карнавально-фантастическая атмосфера, которая «позволяет... повернуть жизнь какою-то другою стороною и к себе и к читателю, подсмотреть и показать в ней какие-то новые, неизведанные глубины и возможности». Поражают сходством с героем Сервантеса герои романа Булгакова «Мастер и Маргарита», особенно Иешуа и Мастер.
А «Приключения Петрова и Васечкина» — Санчо и Дон Кихота «в миниатюре» — стали любимым фильмом уже нескольких поколений детей...

Для испанцев, которые по-прежнему видели в нем лишь средство от заблуждений ума и сердца, роман о Дон Кихоте открыли писатели «поколения 98-го». Задумываясь о будущем своей страны, потерпевшей поражение в войне с США, Унамуно, Ганивет, Асорин, Ортега-и-Гассет обратились к роману Сервантеса. Размышления о книге переросли в рассуждения о предназначении Испании, ее трудной судьбе, о врожденном достоинстве и чести испанцев. И благодаря писателям «поколения 98-го» «Дон Кихот» превратился в национальный миф.
Очень много говорил и писал о романе Мигель де Унамуно — поэт, писатель, драматург, публицист. В 1905 году, когда праздновался 300-летний юбилей романа Сервантеса, вышла его книга «Житие Дон Кихота и Санчо». Подробно комментируя роман, проводя множество параллелей между романной биографией ламанчского рыцаря и легендарной биографией Христа, Унамуно представил кихотизм как своеобразный вариант испанской религии: наш «жалкий век», которым правят равнодушие и выгода, можно исправить только «безумием», за которое принимается все благородное и героическое. А для этого необходимо отвоевать «Гроб Рыцаря Безумств у завладевших им вассалов Благоразумия» — священников, каноников, герцогов, цирюльников и им подобных. Мигель де Унамуно был таким же «будоражителем душ», как Дон Кихот, он страстно призывал людей: «Человек должен знать, кем он хочет стать, а не довольствоваться тем, кто он есть!»

Прошло 400 лет. А мы по-прежнему спорим о Дон Кихоте, по-прежнему нуждаемся в нем — чтобы помог нам выпрямить все кривды жизни, помог найти Рыцаря Безумств в самих себе.

Литература:
Багно В. Дорогами «Дон Кихота». — М., 1988.
Унамуно М. де. Житие Дон Кихота и Санчо... — СПб., 2002.

Этот Герой — сын милосердных своих дел, вдохновляемый бессмертной своей любовью ко всему человечеству и, прежде всего, к тому, кто рядом. Рыцарь, чье слово никогда не расходится с делом, а самое главное, он всегда действует и не боится показаться смешным в своей борьбе за справедливость, в стремлении сделать мир лучше. Он гонит прочь страх, чтобы тот не мешал ему правильно видеть и слышать. И если видит он великанов, то это именно великаны, а никакие не мельницы.

На этом Пути любое свое поражение умеет он, благодаря мудрости своего сердца, обратить в победу и никогда не признает себя побежденным. Черпает он энергию и поддержку на этом славном и трудном Пути в вере своей. Вере в себя, в свои силы, в то, что если руководит им стремление двигаться и не стоять на месте, то любой сделанный им шаг приведет к цели. И если вдруг одолевают Рыцаря сомнения, то именно вера помогает их преодолеть. И знает Рыцарь, что наступит миг, когда окажется он одинок, ибо тот, кто любит его ради себя самого и лучше Рыцаря знает, что ему нужно, что должен он делать, — эти бакалавры и священники, цирюльники и экономки, эти вассалы Благоразумия ему не попутчики. Но есть в Рыцаре уверенность, что другие одиночки, совершенно друг с другом незнакомые, не видя друг друга в лицо, не зная один другого по имени, все же идут вместе, оказывая помощь друг другу.

Основное достоинство Рыцаря, которое делает возможным все его подвиги, — это доброта. Дух Алонсо Кихано, за достоинства свои прозванного Добрым, питает дух Дон Кихота, и именно в этом коренится его героизм.

Подписаться на журнал "Человек без границ"