| Поделиться статьей: | | Статьи Послать ссылку другу  Искусство > Признание в любви двум столицамГалина Зеленская, кандидат архитектуры
Такого не бывает: одни любят Москву, своим богатством упивающуюся; другие — Петербург, из последних сил старающийся снять с себя печать города с провинциальной судьбой! А я не о нынешнем отношении к двум городам хочу речь вести. Моя цель — рассказать, что думал о них поэт Константин Николаевич Батюшков в пору «дней Александровых прекрасного начала». Так Пушкин окрестил этот момент в истории России, пусть так оно и будет. Батюшков написал два эссе. В 1811 году — «Прогулка по Москве», допожарной. В 1814 году, по возвращении из Европы с русской армией-победительницей, второе эссе — «Прогулка в Академию художеств», петербургскую. Читаем первое эссе о Москве, представлявшей собой в ту пору «большой провинциальный город, единственный, несравненный: ибо что значит имя столицы без двора»... «Странное смешение древнего и новейшего зодчества, нищеты и богатства, нравов европейских с нравами и обычаями восточными! Дивное, непостижимое слияние суетности, тщеславия, истинной славы и великолепия, невежества и просвещения, людскости и варварства. Я думаю, что ни один город не имеет ни малейшего сходства с Москвою. Она являет резкие противуположности в строениях и нравах жителей. Здесь роскошь и нищета, изобилие и крайняя бедность, набожность и неверие, постоянство дедовских времен и ветреность неимоверная, как враждебные стихии, в вечном несогласии, и составляют сие чудное, безобразное, исполинское целое, которое мы знаем под общим именем: Москва». Наблюдения Батюшкова не только блистательны! Они содержат тот мифологический образ, в котором запечатлена высшая суть российского бытия... Москва — «котел»... Откройте крышку «котла», в средоточии Руси-России находящегося, и увидите: в «котле» этом, известном под общим именем: Москва, прячется страшное чудище человеческой жизни — Бездна, что собой представляет вечное несогласие противуположных начал, многоразличных, неисчислимых. Несогласие, доведенное до крайности, или вражда, не знающая исхода, — древний Хаос, сочетающий в себе и созидание, и разрушение. Начало — конец, конец — начало иѕ никак иначе: новый повтор, как верчение кругов на одном месте.
Москва, охаянная царем Петром, возведшим новый град на Неве, прекрасный Петербург, — древняя носительница страшного духа Бездны. Да... Дух Бездны, мучающий Неву и город, возникший на ее берегах, не сам по себе бытийствует. И он — проявление древних сутей бытия, Русь от Европы отличающих, на вечную самобытность ее обрекающих. Дух этот, являя себя в водах Невы, идущей против своего течения, Петербург пугает, вернуть все начинания Петровы к первоначалу обещает. В Москве дух Бездны преград не признает и не знает: может вспыхнуть огнем, в Небеса устремляясь, чтобы, все дурное, все злое спалив, древняя Москва могла превратиться в носительницу-хранительницу самого лучшего, что было и есть в российской истории, — «отчизны край златой». Так оно и случилось... 2 сентября 1812 года армия Наполеона вступила в Москву златоглавую, оставленную жителями. Ночью начался пожар, иѕ победители оказались на пепелище. Наполеон так объяснил причину случившегося: «Чтобы причинить мне временное зло, они разрушают созидание веков». Он думал, время вертится вокруг него. Он думал, вечность его обнимает. Он ошибался: время и вечность — вселенские категории, им нет дела до отдельных личностей, даже до тех, что движимы стремлением стать «вселенскими узурпаторами». Не увидел Наполеон, что двух сил противоборство идет: стихия русской действительности, воспламененная верой праотцов, борется со страстью одного над всем и вся властвовать. Каким будет результат, можно предположить, к сведениям истории войны 1812 года даже и не прибегая: Наполеон не победит — Наполеон проиграет. Причина?
Сосредоточение страсти властвовать в точке одной пространственно-временной, пусть гениальной, и стихия, присущая целому народу, несопоставимы... Несопоставимы они по масштабам своим, как что-то законченное, самоопределившееся в границах бытия и «горящий вечно океан». Несопоставимы они и по деяниям своим: страсть жаждет власти для себя, стихия жаждет всеобщей свободы... В 1813 году Батюшков видит сожженную Москву... Мой друг! Я видел море зла И неба мстительного кары; Врагов неистовых дела, Войну и гибельны пожары... Нет, нет! Талант погибни мой И лира, дружбе драгоценна, Когда ты будешь мной забвенна, Москва, отчизны край златой!.. Все — должное случилось... Москва, древняя носительница духа Бездны, как птица Феникс, восстала из пепла к новой жизни, превратившись в носительницу самого лучшего, что было в российской истории, — превратилась в «отчизны край златой». 1814 год. 31 марта с 10 часов до 3 часов пополудни союзные войска церемониальным маршем входят в Париж, покоренную столицу еще недавно казавшейся непобедимой империи. Простонародье угрюмо молчит, не помышляя ни жечь столицу, ни оставлять ее. Русские офицеры определены на постой в Париже. Они фланируют по Елисейским полям, обедают в модных ресторанах. Перед ними открываются двери самых знаменитых парижских салонов. Настороженность уходит — перед ними раскрываются сердца парижан. Иѕ они слышат то, что в России даже пригрезиться не может: «В отличие от русских французы не смотрят на своего монарха как на олицетворение Провидения на земле». Свобода...
И вас интересует, каким показался Петербург вернувшимся из заграничного похода воинам российским? Читаем второе эссе Батюшкова — «Прогулка в Академию художеств». Почему не по Петербургу? Отвечаю. Академия художеств — детище Просвещения, на уровень которого поднялась Россия, потому чтоѕ это образовательное учреждение сделало возможным осуществление главной установки просветительской программы — воспитания красотой. Батюшков следует в тот художественный центр, которому новая столица России обязана всем лучшим. Архитекторы, ее выпускники, создают прекрасный град на Неве; горожане-россияне под воздействием воплощенных в северной столице установок становятся теми людьми, что составляют гордость России. Что за время, это дивное начало XIX века! Что за времяѕ И что за люди, скажу я вам! «Вчерашний день поутру, сидя у окна моего с Винкельманом в руке, я предался сладостному мечтанию». Обратите внимание, эссе написано человеком, разделяющим эстетические установки Иоганна Иоахима Винкельмана. Труд его, «Историю искусства древних», он читает, как христианин Библию. В какие речения великого мыслителя вдумывается Батюшков, судя по стихам поэта, тоже нетрудно понять... На человеческую жизнь влияют три обстоятельства: то — небо «отеческой земли»; то — воспитание, в котором предпочтение отдается красоте; то — образ правления, главный импульс которого — свобода. Результат таких воздействий — образ мыслей, позволяющих человеку стать «благородным отпрыском Свободы». Да-да-да — вторит сердце Батюшкова... Красота — главное средство преображения мира в соответствии с Благом, даруемым знанием Истины. Красота — главное средство совершенствования человека, идеал которого — Гражданин Вселенной, просвещенный.
Классика, дополняю я, — вечный идеал для классицистов, которые в России становятся, как автор «Прогулки», подлинными романтиками, сердца которых так по-русски о мире болят, страдают, к счастью взыскуют, счастье предрекают... Чтение продолжаем: «И в самом деле, время было прекрасное. Ни малейший ветерок не струил поверхности величественной, первой реки в миреѕ Великолепные здания, позлащенные утренним солнцем, ярко отражались в чистом зеркале Невы, и мы оба единогласно воскликнули: "Какой город! Какая река!" Надобно расстаться с Петербургом, надобно расстаться на некоторое время, надобно видеть древние столицы: ветхий Париж, закопченный Лондон, чтобы почувствовать цену Петербурга. Смотрите — какое единство! Как все части отвечают целому! какая красота зданий, какой вкус и в целом какое разнообразие, происходящее от смешения воды со зданиями». Получите потрясающий дар от поэта-эссеиста Батюшкова — формулу архитектурной гармонии, присущей Петербургу. То — «единство в многообразии», возникающее благодаря сочетанию трех сил: вод — архитектурных ансамблей — неба. То — чисто классический идеал красоты... Идеальное — не реальное: недостижимо оно в действительности? Только не для Петербурга, в котором, с деяний Петра начиная, лишь «небываемое и бывает». Согласны? «Партеноном» — Парфеноном Батюшков считает не Биржу Тома де Томона, по объемному решению подобную периптеральному храму в афинском Акрополе, а Конногвардейский манеж — «прелестное», на его взгляд, «творение господина Гваренги». Почему? Отвечаю, как понимаю... Для романтика Батюшкова высшая ценность архитектуры — ее сомасштабность с человеком, духовный мир которого она преображает, а потому его сердце более других восхищают произведения палладианца Кваренги. Труды представителей высокого классицизма — Захарова и Томона «прекрасны, величественны»ѕ Этого не может не осознать ум. А сердцеѕ Сердцу не прикажешь. «Кто не был двадцать лет в Петербурге, тот его, конечно, не узнает. Тот увидит новый город, новых людей, новые обычаи, новые нравы».
Попался Петербург, как с поличным: «каков город, таковы и горожане». Петербургская история покажет во всех подробностях, что это за «космические узы». Многое будет потом... В начале XIX века город гармоничен, — горожане таковы же, точнее, стремятся к духовному совершенству. Увидели? Петербург — не древняя Москва, воплощение стихии, Бездны, готовой вспыхнуть пламенем страстей и сгореть, чтобы снова возродиться... В Петербурге, изначально замысленном как Парадиз на Неве, бог богов — Красота, направленная на преображение человеческой души здесь-сейчас, еще при жизни... Парадиз на Неве не хочет обещанного там-потом ждать! Он на красоту самого себя уповает, веря, что «небываемое бывает»! Петербург пришел в мир не потому что, а зачем-то... Одна из истин, им в мир привнесенных, такова: в реальности достижима лишь Красота, но... пока люди сохраняют способность ощущать Красоту, они будут стремиться к Добру и Правде. Или иначе: пока душу людей питает Красота, не быть городу, не быть России, не быть миру «пусту». Это утверждает «блистательный и трагичный» Санкт-Петербург, за свои три века вобравший в себя мудрость мировой культуры. Вы любите Москву златоглавую? А вы любите Петербург, тонущий в туманах? Их нельзя разделять уже потому, что они, как две исходные противуположности, едины: одна в дерзаниях ищет Новое, другой в созерцании Новое воплощает... Кто достигнутое разрушает? Оба, но это, поверьте мне, следующий вопрос. Видео. Встреча с Галиной Сергеевной Зеленской. Часть 1Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6 Обсудить статью в сообществе читателей журнала "Человек без границ" Подписаться на журнал "Человек без границ" Журнал "Человек без границ". При цитировании материалов ссылка обязательна. Mailto: admin@manwb.ru __________ ___ |
